"Фридрих Незнанский. Операция "Фауст" ("Марш Турецкого")" - читать интересную книгу автора

" - Ну, Леонид Васильевич, вы не Ромео, а я не Джульетта! Почему я вас
должен любить?
- Глаза Пархоменко холодно сверкнули за стеклами очков:
- Идите работайте, товарищ Турецкий...
В результате этой хреновщины всем было рекомендовано молчать о
происшедшем, а Пархоменко издал распоряжение об изъятии практикантов из
ведения Моисеева и передаче их под начало товарища Меркулова.
На моем столе лежала гора документов - материалов по делу Ким Лапшой
было собрано гораздо больше, чем я предполагал. Но гораздо меньше, чем
требовалось, чтобы схватить убийцу за горло. Я знал, что найду его сам,
один. Я не думал о том, что их было двое, они слились у меня воедино, мне
казалось, что я могу узнать его на улице...
Одному Богу было известно, как я ошибался.
А сейчас мне надо было сортировать эту гору бумаг, подшивать их на
специальном станке в глянцевый картон, нумеровать страницы.
Несколько листочков - Меркулов еще в пятницу опросил практикантов.
Твердый почерк Светланы Беловой: "Учились в разных группах, я ее совсем не
знала, только видела на общих лекциях... Вчера ночью я вернулась домой около
трех часов ночи. При необходимости этот факт может быть подтвержден". Мне
стало немножко обидно, что Лана назвала это "фактом". А что она должна была
сказать - что в ночь убийства спала со следователем, который ведет это дело?
И вообще зачем Меркулов задавал вопросы такого рода- "Что вы делали в день
совершения преступления?" - студенткам, как будто их можно было подозревать
в причастности к убийству. Но мне надо было поговорить с Ланой все равно,
ведь теперь мы знаем, как выглядят преступники, она умная, цепкая, может,
она что-то вспомнит - случайную встречу в университетском буфете,- на
спортивной площадке, в клубе.
Все мои попытки заполучить Лану были тщетны. Каждый раз, когда я
заглядывал в кабинет Гречанника, где она просто осела, помогая Жозефу с
делом о взрыве в метро, у ее стола кто-нибудь стоял. На ней был темно-синий
костюм и белая крахмальная блузка. И строгость одежды еще больше
подчеркивала необыкновенную соблазнительность всего облика. Я сильно
подозревал, что Гречанник, а иногда и сам Пархоменко, просто искал повод,
чтобы подойти и заговорить с ней, давая очередную ненужную инструкцию. Она
выслушивала их очень серьезно, но в ее зеленых глазах я угадывал легкую
иронию - Лана, безусловно, знала силу своей привлекательности.
В конечном счете мне это кобелирование надоело. Я прервал его самым
примитивным образом. Набрал номер Гречанника и гаркнул в трубку:
- Белову в кабинет Турецкого.
По-моему, Гречанник неразобрался, кто звонит...
Она стала у двери, постукивая авторучкой по ладони. Не знаю, сколько бы
тянулось наше молчание, если бы Лана, наконец, не спросила своим низким
голосом.
- Можно, я сяду?
Она улыбнулась, и мне захотелось сейчас же поцеловать ее. Вместо этого
я должен был задавать ей вопросы, а она - отвечать на них, и мы исправно
выполняли свои обязанности, думая совсем о другом, о том, что было и будет с
нами - с ней и со мной, когда все пройдет - неприятность и горе, и останется
одно счастье.
Она сидела передо мной, чуть-чуть опустив голову, и чертила что-то на