"Фридрих Незнанский. Марш Турецкого, или 50 шагов следователя по особо важным делам ("МАРШ ТУРЕЦКОГО") " - читать интересную книгу автора

я слышу знакомый голос Грязнова:
- Прорвемся, Шурик, не боись!
Зрение возвращается ко мне. Я вижу это Грязнов, мой рыжий Грязнов...
- Сматываемся, братцы, потом будете обниматься, говорит он, и мы
"сматываемся", причем идти мне очень легко, руки у меня свободны, и я могу
издавать звуки, еще не совсем членораздельные; только вот голова у меня не
на месте в полном смысле этого слова, она болтается где-то в воздухе на
уровне чьих-то рук с тонкими, почти изящными пальцами, вытирающими носовым
платком окровавленный нож. Потом я вижу, как эти руки засовывают нож за
голенище офицерского сапога.
И тогда до меня доходит, что я не иду, а меня несет Бунин, перекинув
мое тело через плечо. Я бурно протестую, но он крепко держит своими ручищами
меня за ноги и не обращает внимания на мое мычание.
Я с трудом поворачиваю голову из стороны в сторону. Наш маленький отряд
двигается по узкой тропинке сквозь чащу и выходит к кишлаку. Тяжелым
дыханием вздымается бунинская спина.
- Иван Алексеевич, отпустите Сашку, пусть попробует сам, слышу я чей-то
очень знакомый голос, и, когда Бунин осторожно ставит меня на ноги, я вижу,
что это Женя Жуков в такой же афганской чалме, как и Грязнов. Я бодро шагаю
вместе со всеми, но замечаю, что наша группа сбавила шаг. Боли я не
чувствую, но к горлу подкатывает тошнота и дома прыгают перед глазами.
Кругом квадратные глухие дувалы с узкими бойницами, напоминающими декорации
спектакля об Афганистане. Кажется, кишлак вымер. Кто-то быстро говорит на
незнакомом языке сопровождают два "всамделишных" афганца с автоматами.
- Что он сказал? спрашивает Грязнов.
- Кишлак вырезан, и кто это сделал не установлено, переводит Жуков.
Еще несколько шагов, сверкнули за поворотом вершины заснеженных гор, и
глазам открылась выжженная солнцем долина, по которой разбросаны какие-то
древние жилища. Возле ручья стоял вертолет МИ-24.
А тишина была такая осязаемая, хоть бери ее в руки и неси.
- Привал. Приходим в себя и вылетаем.
Кооператив "Эхо" размещался в одном из старых двориков на Пятницкой, и
Турецкий с трудом нашел нужную ему дверь. В темном подъезде, пропахшем
кошками, попытался набрать код, но дверь резко распахнулась, и на него вмиг
навалилось трое дюжих ребят. Сшибли с ног ударами кулаков, схватили за руки.
У одного звякнули в руках наручники.
- Вы что, обалдели?! Я следователь прокуратуры! закричал он,
предпринимая отчаянную попытку вырваться.
- Только без рук! Шуметь не надо, молодой человек, рявкнул рыжий детина
со сломанным боксерским носом, по-видимому, старший в группе, и защелкнул на
руках Турецкого наручники. Его втащили в помещение.
- Кто вы такой? Это же беззаконие! Почему вы здесь? задавал Турецкий
один за другим вопросы. Я прошу немедленно связать меня с прокурором города!
- Главное управление БХСС. У меня приказ: пригребать всех, кто сюда
припрется, невозмутимо продолжил рыжий.
- Возьмите мое удостоверение. Вот тут, в нагрудном кармане.
- Возьмем, когда надо будет. Вы тут, понимаешь, миллионами ворочали.
Русский народ грабили. А теперь скулеж подняли. Один кричит: "Я депутат,
неприкосновенный!" Другой пришел: "Я следователь!" Одного такого мы вчера
прихватили, в кармане удостоверение полковника госбезопасности. Проверили: