"Фридрих Ницше. Человеческое, слишком человеческое" - читать интересную книгу автора

в обилие безличной благожелательности в мире сделала людей лучшими,
поскольку она сделала их менее недоверчивыми. Когда с восторгом подражают
героям Плутарха и испытывают отвращение к тому, чтобы подозрительно
доискиваться истинных мотивов их поступков, то это идет на пользу, правда,
не истине, но благополучию человеческого общества: психологическое
заблуждение и вообще смутность в этой области помогают прогрессу
человечности, тогда как познание истины, быть может, движется вперед
благодаря возбудительной силе гипотезы, которую Ларошфуко поставил во главе
первого издания своих "Sentences et maximes morales": "Ce que le monde nomme
vertu n'est d'ordinaire qu'un fantome forme par nos passions a qui on donne
un nom honnete pour faire impunement ce qu'on veut". Ларошфуко и другие
французские мастера по части испытывания души (к которым недавно
присоединился и немец, автор "Psychologische Beobachtungen") походят на
метко целящихся стрелков, которые всегда попадают в черную точку - но в
черную точку человеческой природы. Их умелость возбуждает изумление, но под
конец зритель, руководствующийся не духом науки, а духом человеколюбия, быть
может, проклян╕т искусство, которое, по-видимому, внедряет в души людей
чувства умаления и подозрительности.
37
Тем не менее. Но как бы ни обстояло дело с балансом актива и пассива, в
современном состоянии определенной специальной науки стало необходимым
пробуждение морального наблюдения, и человечество не может избегнуть
жестокого зрелища психологической прозекторской с ее скальпелями и щипцами.
Ибо здесь повелевает та наука, которая спрашивает о происхождении и истории
так называемых моральных чувств и которая в своем дальнейшем развитии должна
поставить и разрешить сложные социологические проблемы, - прежняя философия
совсем не знала последних и под самыми жалкими предлогами постоянно избегала
исследования происхождения и истории моральных чувств. Каковы были
последствия этого - можно теперь обозреть весьма отчетливо, после того как
на многих примерах было показано, что заблуждения величайших философов
обыкновенно имеют своей исходной точкой неверное объяснение определенных
человеческих поступков и чувств - на основе, например, ошибочного анализа
так называемых неэгоистических поступков строится ложная этика, в угоду
последней, в свою очередь, берутся в помощь религия и мифологические чудища,
и, наконец, тени этих темных духов омрачают и физику, и все миросозерцание.
Но если установлено, что поверхностность психологического наблюдения ставила
и вновь постоянно ставит человеческим суждениям и заключениям опаснейшие
сети, то теперь необходима та выдержка в работе, которая не устает собирать
камень за камнем и камешек за камешком, - необходимо воздержанное мужество,
чтобы не стыдиться такой скромной работы и бороться со всяким пренебрежением
к последней. Несомненно, что бесчисленные отдельные замечания о человеческом
и слишком человеческом были впервые открыты и высказаны в кругах общества,
которые привыкли приносить всякого рода жертвы не научному познанию, а
остроумию и желанию нравиться; и благоухание этой старой родины
моралистической сентенции - весьма соблазнительное благоухание - почти
неразрывно связалось со всем этим родом подобной литературы; так что в свою
очередь ученый человек непроизвольно обнаруживает некоторое недоверие к
этому роду и к его серьезности. Но достаточно только указать на его плоды:
ибо уже теперь начинает обнаруживаться, какие серьезнейшие плоды вырастают
на почве психологического наблюдения. Каково основное положение, до которого