"Фридрих Ницше. Человеческое, слишком человеческое" - читать интересную книгу автора

она обнаруживает человека во всей бесцеремонности его собственного милого Я,
а отнюдь не в его "глупости", как полагает Ларошфуко. - В светских беседах
три четверти всех вопросов и ответов направлены на то, чтобы причинить
собеседнику маленькую боль; поэтому так много людей жаждут общества: оно
дает им сознание их силы. Злоба, проявляясь в таких бесчисленных, но очень
небольших дозах, есть могущественное возбудительное средство жизни - точно
так же как благожелательность, распространенная в мире людей в таких же
формах, есть повсеместное целебное средство. - Но много ли найдется людей,
которые будут иметь честность сознаться, что причинять боль доставляет
удовольствие? что люди нередко развлекаются - и хорошо развлекаются, -
причиняя огорчение другим людям, хотя бы мысленно, и стреляя в них дробью
мелкой злобы? Большинство людей слишком нечестны и немногие - слишком добры,
чтобы знать что-либо об этом pudendum; пусть же они, если хотят, отрицают
правоту Проспера Мериме, который говорит: "Sachez aussi qu'il n'y a rien de
plus commun que de faire le mal pour le plaisir de la faire".
51
Как видимость становится реальностью. Актер в конце концов уже не может
перестать думать о впечатлении от своей личности и об общем сценическом
эффекте даже при самом глубоком страдании, например при погребении своего
ребенка; он будет плакать над собственным горем и его проявлениями, как если
бы он был зрителем самого себя. Лицемер, который постоянно играет одну и ту
же роль, под конец перестает быть лицемером - например, священники, которые
обыкновенно в молодости бывают сознательно или бессознательно лицемерами, в
конце концов становятся естественными и делаются тогда именно подлинными
священниками, без всякой аффектации; или если этого еще не может достигнуть
отец, то, вероятно, достигает сын, которому удается использовать успехи отца
и унаследовать его привычку. Когда кто-либо долго и упорно хочет казаться
чем-нибудь, то в результате ему уже трудно быть чем-либо другим. Профессия
почти каждого человека, даже художника, начинается с лицемерия, с внешнего
подражания, с копирования эффектов. Тот, кто всегда носит на лице маску
приветливости, должен в конце концов приобрести власть над благожелательным
настроением, без которого нельзя достигнуть выражения приветливости, - и в
результате это настроение в свою очередь овладевает им - он действительно
становится благожелательным.
52
Момент честности в обмане. У всех великих обманщиков можно подметить
одно явление, которому они обязаны своим могуществом. Во время самого акта
обмана, под впечатлением всякого рода подготовлений, таинственности голоса,
выражения лица, жестов, среди эффективнейшей декорации, ими овладевает вера
в себя самих; и именно эта вера так чудесно и убедительно действует потом на
окружающих. Основатели религий отличаются от этих великих обманщиков тем,
что они не выходят из такого состояния самообмана; или же у них лишь изредка
бывают светлые промежутки, когда ими овладевают сомнения; но обыкновенно они
утешаются тем, что приписывают эти светлые промежутки действию злых и
враждебных сил. Самообман должен быть налицо, чтобы как первые, так и
последние производили грандиозное действие. Ибо люди верят в истинность
всего, что явственно служит предметом сильной веры.
53
Мнимые ступени истины. Одно из обычных ошибочных умозаключений состоит
в следующем: так как кто-либо правдив и искренен в отношении нас, то он