"Фридрих Ницше. Человеческое, слишком человеческое" - читать интересную книгу автора

представление ложно, как и обратное; но в продолжение целых эпох оно
обладало господством, и корни его оставили свои разветвления в нас и в нашем
мире. Чтобы понять нас, надо понять его; но чтобы затем подняться выше, мы
должны перешагнуть через него. Тогда мы познаем, что не существует греха в
метафизическом смысле, но что в том же смысле не существует и добродетели;
что вся эта область нравственных представлений находится в постоянном
колебании и что существуют более высокие и более глубокие понятия о добре и
зле, о нравственном и безнравственном. Кто не хочет от вещей ничего, кроме
их познания, тот легко приобретает душевный покой и будет ошибаться (или
грешить, как это называет мир) разве из неведения, но вряд ли из-за своих
вожделений. Он не будет уже склонен ужасаться вожделений и истреблять их; но
его единственная, вполне владеющая им цель - всегда как можно лучше
познавать - сделает его холодным и смягчит всю дикость его задатков. Кроме
того, он освободился от множества мучительных представлений, он уже ничего
не ощущает при словах "наказание ада", "греховность", "неспособность к
добру", он узна╕т в них лишь туманные тени ложных миро- и жизнепониманий.
57
Мораль как саморазделение человека. Хороший автор, который
действительно сердечно заинтересован в своем деле, желает, чтобы пришел
кто-нибудь и уничтожил его самого тем, что он яснее изложит ту же тему и без
остатка разрешит все содержащиеся в ней вопросы. Любящая девушка желает,
чтобы самоотверженная верность ее любви могла быть испытана на неверности ее
возлюбленного. Солдат ради победы своего отечества хочет умереть на поле
битвы: ибо в победе отечества торжествуют победу его высшие желания. Мать
отдает ребенку то что она отнимает от самой себя: сон, лучшую пищу, а при
стучае свое здоровье и имущество. - Но есть ли все это неэгоистические
состояния? Являются ли эти деяния моральности чудесами, ибо, по выражению
Шопенгауэра, "они невозможны и все же действительны"? Не ясно ли, что во
всех этих случаях человек любит некоторую часть себя самого, - свою мысль,
свое желание, свое создание - более, чем некоторую другую часть себя, т. е.
что он разделяет свое существо и приносит в жертву одной его части другую?
Есть ли во всем этом что-либо существенно отличное, например, от поведения
упрямца, который говорит: "Пусть лучше меня на месте застрелят, чем мне хоть
на шаг уступить этому человеку"? - Склонность к чему-либо (желание,
влечение, потребность) присутствует во всех указанных случаях; отдаваться
ей, каковы бы ни были последствия, во всяком случае не "неэгоистично". - В
морали человек является себе самому не как individuum, а как dividuum.
58
Что можно обещать. Можно обещать действия, но никак не чувства: ибо
последние непроизвольны. Кто обещает кому-либо всегда любить его, или всегда
ненавидеть, или оставаться всегда верным, тот обещает нечто, что не
находится в его власти; но конечно, он может обещать такие действия, которые
хотя обычно являются следствиями любви, ненависти, верности, но могут
проистекать и из других мотивов: ибо к одному и тому же действию ведут
многие пути и мотивы. Обещание всегда любить кого-либо означает,
следовательно: пока я буду любить тебя, я буду проявлять в отношении тебя
действия любви; а когда я уже не буду тебя любить, ты по-прежнему будешь
получать от меня те же действия, хотя и обусловленные иными мотивами - так
что в головах ближних сохранится видимость, будто любовь осталась
неизменной. - Следовательно, когда без самоослепления обещают кому-либо