"Фридрих Ницше. Человеческое, слишком человеческое" - читать интересную книгу автора

принуждение, и даже она сама еще некоторое время есть принуждение, которому
подчиняются во избежание страданий. Позднее она становится обычаем, еще
позднее - свободным повиновением и, наконец, почти инстинктом; тогда она,
как все издавна привычное и естественное, связана с удовольствием - и
называется добродетелью.
100
Стыд. Стыд существует всюду, где есть "таинство"; последнее же есть
религиозное понятие, которое в древнюю пору человеческой культуры имело
большой объем. Всюду существовали замкнутые области, к которым божественное
право запрещало доступ, за исключением точно определенных условий; сначала в
чисто пространственном смысле: известных мест не должна была касаться нога
непосвященных, и близость их возбуждала трепет и ужас. Это чувство нередко
переносится на разные иные области, например на половые отношения, которые в
качестве привилегии и адитона более зрелого возраста должны были быть скрыты
от взоров юношества, ко благу последнего; в охране и соблюдении святости
этих отношений участвуют многие божества, которые мыслились как стражи
супружеской опочивальни. (По-турецки это помещение поэтому называется
"гаремом", "святилищем", т. е. обозначается тем же словом, что и преддверие
мечети.) Так и царская власть в качестве центра, излучающего блеск и
могущество, является для подчиненных таинством, возбуждающим трепет
загадочности и стыдливости. Точно так же весь мир внутренних состояний, так
называемая "душа", еще и теперь есть для всех не-философов таинство, после
того как в течение долгих эпох считалось, что душа имеет божественное
происхождение и достойна общения с богами: она есть, таким образом, адитон и
возбуждает стыд.
101
Не судите. Нужно остерегаться, чтобы при изучении прошедших эпох не
впасть в несправедливую брань. Несправедливость рабства, жестокость в
подчинении личностей и народов нельзя измерять нашей мерой. Ибо в те времена
инстинкт справедливости еще не достиг современного развития. Кто имеет право
упрекнуть женевца Кальвина в сожжении врача Сервета! Это был
последовательный поступок, вытекавший из его убеждений, и точно так же
инквизиция со своей точки зрения была права; лишь господствовавшие мнения
были ложны и имели следствия, которые кажутся жестокими, потому что эти
мнения стали нам чуждыми. Впрочем, что значит сожжение одного человека по
сравнению с муками ада почти для всех! И все же это представление владело
тогда миром, причем его неизмеримо большая жестокость не наносила
существенного ущерба представлению о Боге. И у нас политические сектанты
наказываются жестоко и сурово; но так как мы приучились верить в
необходимость государства, то здесь мы не ощущаем жестокости так сильно, как
в тех случаях, где мы отвергаем соответствующие воззрения. Жестокость в
отношении животных у детей и итальянцев сводится к непониманию: животному
именно в силу интересов церковного учения было отведено слишком далекое
место позади человека. - Многое ужасное и бесчеловечное в истории, что
кажется почти немыслимым, смягчается также тем, что отдающий приказание и
выполняющий его суть различные лица: первый не видит зрелища мучений и
потому не имеет сильного наглядного впечатления, последний повинуется
начальнику и не чувствует за собой никакой ответственности. Большинство
правителей и военачальников благодаря отсутствию у них воображения легко
кажутся жестокими и суровыми, не будучи в действительности таковыми. -