"Фридрих Ницше. Несвоевременные размышления: "Давид Штраус, исповедник и писатель"" - читать интересную книгу автора

время и даже во все времена, и не понимают забот об общем немецком
образовании, так как они сами и равные им стоят выше такого рода забот.
Впрочем, от более внимательного наблюдателя, в особенности если он
иностранец, не может ускользнуть то, что разница между тем, что немецкий
ученый считает своим образованием, и тем торжествующим образованием новых
немецких классиков состоится лишь в количестве знания; всюду, где является
вопрос о способности, а не о знании, об искусстве, а не о сведении, т.е.
всюду, где жизнь должна свидетельствовать о свойстве образования, существует
теперь только одно немецкое образование - и оно ли одержало победу над
Францией?
Это утверждение кажется совсем непонятным: самыми беспристрастными
судьями, и даже самими французами, было отдано решительное предпочтение
более обширным знаниям немецких офицеров, большей обученности немецких
солдат и ученому ведению войны. В каком же смысле могла бы победить немецкая
образованность, если бы отняли у нее немецкую обученность? Ни в каком; так
как нравственные качества строгой дисциплины и спокойного послушания не
имеют ничего общего с образованием, например, уже македонские войска далеко
превзошли стоявших выше их по своему образованию греческих солдат. Только
вследствие недоразумения можно говорить по победе немецкой образованности и
культуры, - недоразумения, которое объясняется тем, что в Германии
совершенно исчезло чистое понятие о культуре.
Культура, - прежде всего, единство художественного стиля во всех
жизненных проявлениях народа. Но обладание большим запасом знаний или учения
вовсе не есть необходимое средство культуры или призрак ее и, в крайнем
случае, отлично уживается с варварством, т.е. отсутствием стиля или
хаотическим смешением всех стилей.
В таком хаотическом смешении всевозможных стилей и живет современный
немец; и остается серьезной проблемой то, каким образом он, при всей своей
обученности, не замечает этого и способен от души радоваться своей
"образованности". Каждый взгляд на свою одежду, свои комнаты, свой дом,
каждый шаг по улицам своего города и каждое посещение магазинов модного
искусства - все это должно обучить его; в общественных сношениях он скорее
должен был бы понять происхождение своих манер и движений, а в наших
художественных академиях, концертах, театрах и музеях сознаться в
причудливом смешении всевозможных стилей. Формы, краски производства и
курьезы всех времен и стран немец собирает вокруг себя и таким образом
составляется эта модная ярмарочная пестрота; их ученые считают это
опять-таки "своим новейшим", сам же он остается спокойным, несмотря на всю
путаницу стилей. С такой "культурой", представляющею из себя лишь
флегматичную бесчувственность ко всякой культуре, нельзя победить
неприятеля, а в особенности французов, имеющих действительную продуктивную
культуру, какой бы то ни было цены, и французов, которым мы во всем
подражали и притом еще по большей части без всякого таланта.
Если бы мы действительно перестали подражать им, то этим мы еще не
победили бы их, а лишь освободились бы от них, и только в том случае, если
бы мы навязали им свою оригинальную немецкую культуру, мы могли бы вести
речь о триумфе немецкой культуры. Между тем замечаем, что мы и до сих пор
еще во всем, что касается форм, зависим от Парижа - и должны зависеть, так
как еще до сих пор не существует оригинальной немецкой культуры.
Все это мы должны бы сами знать о себе; к тому же, один из немногих,