"Николай Никандров. Диктатор Петр (1.07.06]" - читать интересную книгу автора

- Мама! - восклицала жалобно Ольга,- что ты говоришь! Мама!- начинала
она плакать.- Тогда пусть лучше я умру...- всхлипывала она в платок.- Все
равно я постоянно болею и на меня много всего выходит... Вон доктор прописал
мне мышьяк и железо...
Ее плач расстраивал остальных, и на глазах у всех показывались слезы.
Петр, чтобы замаскировать собственные слезы, поднимал на домашних крик,
обличал их в слезливости, слабости, женскости. И в охватившей всех тоске,
точно в предчувствии близкой смерти, семья собиралась в тесную группу, все
жались друг к другу, дрожали, как в лихорадке, не могли ничего говорить,
плакали...
- Но вы-то, вы-то по крайней мере признаете, что хотя я и поступаю
иногда с вами грубо, резко, жестоко, как диктатор, но что я это делаю
исключительно ради вашего же спасения? - обыкновенно каялся перед своими в
такие минуты Петр.
- Конечно, конечно,- отвечала семья.
И в доме на некоторое время водворялось глубокое и грустное
спокойствие.
- Опять подали голодающим! - однако вскоре проносился по дому
возмущенный вопль Петра, когда, украдкой от него, кому-нибудь из домашних
удавалось подать корочку хлеба какой-нибудь несчастной изможденной женщине,
еле передвигающей ноги от слабости, с таким же, как и она, высохшим, черным,
точно обугленным, ребенком на груди.- Мы сами голодающие!- вопил тогда Петр,
размахивая руками.- Нам самим должны подавать! Разве они поймут, разве они
поверят, что вы отрываете от себя, что вы отдаете последнее? Да никогда! Эти
люди рассуждают иначе! Раз дают, значит, лишнее есть, а раз есть лишнее,
значит, надо завтра еще прийти и других подослать, может, даже войти с ними
в известную предпринимательскую компанию! И нам теперь от них отбою не
будет! Вот что вы наделали! Поняли? В последний и уже окончательный раз
предупреждаю: если еще раз увижу, что вы подаете голодающим, то в тот же
день брошу к черту ваш дом, пропадайте без меня голодом, а работать зря,
работать неизвестно для кого, работать на ветер я больше не желаю!
- Мама,- обращаясь к матери, говорила потом совершенно подавленная
Ольга.- Правда, что Петя хочет бросить наш дом? Что же мы без него будем
делать? Без него мы погибнем! Мама, знай: если он бросит нас или, не дай
бог, заразится сыпняком и умрет, я тогда лучше сразу отравлю своих детей и
сама отравлюсь. А бороться каждый день, каждый час, бороться так, как
борется за наш дом Петр, я, заранее объявляю, ни за что не смогу.
- Тогда мы с тобой вместе отравимся,- решительно заявляла старушка.-
Детей куда-нибудь отдадим, а сами отравимся.
- Чтобы я кому-нибудь доверила своих детей? - приходила в ужас Ольга.-
Да ни за что на свете! Я даже не хочу, чтобы они видели такую жизнь! Что из
них может выйти при такой жизни? Воры? Грабители? Нет, пусть лучше их вовсе
не будет на свете!
И Ольга всегда держала при себе приготовленный яд.
Иногда Марфа Игнатьевна, пойманная сыном в самый момент оказания помощи
голодающим, вступала с ним в спор.
- Петя, ведь жаль смотреть на них! - говорила она.- Я прожила на свете
шестьдесят пять лет и никогда не подозревала, что у голодающих такой вид:
соединение в одном лице жизни и смерти.
- Жаль?! - гремел Петр со страшным выражением лица.- А вы думаете, мне