"Николай Никандров. Любовь Ксении Дмитриевны " - читать интересную книгу автора

намерениях, ты постоянно ссылалась мне на внешние, якобы неблагоприятные
обстоятельства, просила подождать, злилась, говорила, что "нельзя же все
сразу". И вот, наконец, грянула революция. Я подумал, - слава аллаху! -
может быть, революция разбудит тебя, может быть, она встряхнет тебя,
заставит серьезно задуматься над собой, за что-нибудь взяться. Ничуть не
бывало! За все время революции ты не прочла ни одной газеты. Скажешь, это
мелочь? Но как она характерна для тебя, как для женщины вообще и "жены мужа"
в особенности. Еще бы! Ты добилась своего, ты достигла всего, ты
"устроилась", ты уже "замужняя женщина", чего же тебе еще желать?.."
- Неправда! - вырвался из груди Ксении Дмитриевны возмущенный крик,
руки ее задрожали, ресницы заморгали. - Неправда! Я никогда не говорила, что
мне уже больше "нечего желать"! Напротив! Я многого желала! Прежде всего я
желала учиться, а он смеялся над этим, настаивал, чтобы я служила,
зарабатывала.
- Это не муж, если жена работает, - сказала Гаша. - Я работаю по охоте,
а не потому, что муж мне велит. Если бы я сейчас бросила работать это белье,
мой Андрей ничего бы мне не сказал. А если бы сказал, я бы ушла от него. На
кой черт мне муж, если я сама на себя зарабатываю!
- "...Между тем, - читала дальше Ксения Дмитриев на, - революция все
сдвинула со своих мест. Жизнь делалась все труднее объективно. И я напрасно
ожидал, что ты, быть может, поймешь новую создавшуюся обстановку. Ничего
подобного! Ты с прежним легкомыслием порхала по поверхности жизни... В таком
состоянии застает нас с тобой голодный год. Я работаю, я надрываюсь, я
изнемогаю в борьбе за жизнь. Что же в это время делаешь ты, моя "жена", моя
"подруга", мой жизненный "товарищ"? Как помогла ты мне, как поддерживала ты
меня? Вспомни: одни упреки, одни жалобы, что я "погубил" твою жизнь. Но это
еще большой вопрос, кто из нас кого погубил..."
- И все врет! - покраснела до корней волос Ксения Дмитриевна от
обиды. - Я продавала тогда на толчке наши домашние вещи, свои наряды,
старалась, чтобы ему было легче!
- Напрасно, - помотала головой Гаша с неодобрением. - Напрасно
продавали свои вещи. Пусть бы он свои продавал.
- "...И вот, - читала Ксения Дмитриевна, - из нашего дома выветрились
последние намеки на "семейный уют". Семьи не было. Была одна пустота плюс
безграничная, ежеминутно подогреваемая досада. Была некрасивая и
непродуктивная совместная жизнь, странное сожительство под одной кровлей
двух человеческих существ, неизвестно для кого и для чего нужное... Словом,
дорогая моя, утвержденный обычаем образец старого брака не удовлетворил
меня, пришелся мне не по вкусу. Кто знает, быть может, у нас с тобой
когда-нибудь еще и явится возможность организовать семью нового, не
буржуазно го типа. Но пока нам ничего другого не оставалось, как только
отпустить друг друга на свободу и сделать это по возможности тихо, без
скандала, по-хорошему, оставаясь друзьями..."
- "Друзьями"? - возмущенно подхватила Гаша. - Ну нет, Ксения
Дмитриевна, я бы так просто его не отпустила! Я бы с него свое взяла!
- Теперь вы сами, Гаша, видите, что это за человек! - обрадовалась
Ксения Дмитриевна поддержке и начала жаловаться: - Если бы вы знали, как
строго он относился ко мне, как однобоко судил обо мне! Он старался
выискивать во мне только одно дурное! А хорошего ничего не замечал! А всей
моей безграничной любви к нему не видел! Несчастная я!