"Николай Никандров. Любовь Ксении Дмитриевны " - читать интересную книгу автора

- А что это там сбоку приписано красным карандашом? - нагнула лицо Гаша
к самому столу и пальцем указала на оборот письма.
Ксения Дмитриевна перевернула письмо и прочла: "Мои денежные дела
по-прежнему скверны, сейчас июль, а нам за март еще не платили..."
- Это неинтересно, - с брезгливым чувством поморщилась Ксения
Дмитриевна и возвратилась к прежнему месту письма: - "...Скажи сама, зачем
нам было притворяться? Зачем лгать? Зачем сохранять видимую оболочку семьи,
когда никакой семьи у нас не было? К чему было обманывать других и
насиловать собственную совесть? Разве не лучше было сделать то, что мы с
тобой в конце концов и сделали: разойтись и для большей прочности развода
разъехаться на жительство в разные города? Верь мне, что, будь у меня тогда
деньги, я предложил бы тебе разъехаться нам даже в разные государства..."
- "В разные государства"! - горько рассмеялась Ксения Дмитриевна,
подперла голову руками, и из ее внезапно напухших глаз закапали на стол
слезы. - Он даже за границу согласен был уехать, лишь бы подальше от меня! И
это за всю мою любовь к нему! А я-то! А я-то, дура, как любила его, как
много вкладывала в любовь к нему! Я всю душу ему отдала! О, если бы он хоть
раз поглубже заглянул в меня! Как он не понимал меня!
Она прижала к глазам носовой платок, наклонила над столом голову,
замолчала.
Гаша, не переставая энергично работать, мельком выгляну ла на нее из-за
машины.
- Что вы, Ксения Дмитриевна! - удивленно произнесла она и заморгала
влажными ресницами. - Вы очень-то не убивайтесь из-за него! С какой стати?
Было бы из-за кого!
- Что же мне делать? - скрестила на груди руки Ксения Дмитриевна, с
умоляющим, в слезах лицом. - Что же мне делать, когда я и сейчас продолжаю
любить его, несмотря ни на что! А ему что? А ему ничего. Ему безразлично.
Для них, для мужчин, любовь - это только половой акт, только одна
физиология, как вовремя высморканный нос. И мы для мужчин не больше, чем
носовой платок, в который можно при надобности высморкаться, не дороже чем
плевательница, в которую можно при потребности сплюнуть. Ну скажите, ну
разве не обидно все это сознавать!
Выкиньте его из головы, и больше ничего, - посоветовала Гаша. - Вы
молодые, интересные, с хорошим образованием. И в своей жизни еще не таких
встретите. - Гаша высунула из-за машины лицо: - Хотите, я познакомлю вас с
некоторыми нашими холостыми шоферами? Тут двое давно не дают мне покоя.
"Познакомьте да познакомьте с вашей жиличкой". "Разрешите да разрешите
прийти вечерком чайку попить".
Ксения Дмитриевна безнадежно улыбнулась:
- Нет, Гаша, вы еще не знаете меня с этой стороны. У меня это
происходит как-то по-особенному. Я сейчас мертвая для других.
- Ну, это мы еще посмотрим, - улыбнулась Гаша. Ксения Дмитриевна
меланхолически вздохнула и продолжала чтение.
- "...Ты все пишешь мне, Ксюнчик, о своей "безумной любви" ко мне, о
том, что она у тебя не проходит, несмотря на то, что мы разъехались в разные
города. Дорогая моя! С научной точки зрения это так понятно. Должен тебе
сказать, что по своей психофизической консистенции ты, очевидно,
принадлежишь к известным в медицине субъектам редкого типа, одержимым той
или иной маниакальностью, с характерными для этого рода субъектов клинически