"Юрий Никитин. Далекий светлый терем (Из сборника "Далекий светлый терем")" - читать интересную книгу автора

- Чтобы убедиться, что я прав, - ответил Роман сухо. - Что правда на
стороне нынешнего образа жизни.
Он быстро прошелся вдоль пульта, нажимая кнопки, провел пальцами по
клавишам. Цветовая гамма чуть изменилась, на экранах ломаные линии
помчались чуть быстрее.
- Нынешнего ли? - усомнился Всеволод тихо.
- Медиевист, - сказал Роман с апломбом, словно припечатал. - Бегство
от действительности... Поэтизация прошлого... Все понятно.
- Тебе всегда все понятно!
- В твоем случае понятно. Типичнейший гуманитарий, слабый. Мелочи
таких не интересуют, прозой жизни брезгуете. Самое малое, за что беретесь,
- это судьбы цивилизации... Болтуны.
- Ну-ну.
Роман резко повернулся, двигаясь, как в испанском танце. Глаза его
полыхнули черным огнем, он выбросил вперед узкую кисть, будто намеревался
пробить Всеволоду грудь.
- Слушай! А хочешь в свое любимое прошлое попасть на самом деле? Не в
грезах, а наяву?
- Я? Как? - удивился Всеволод.
- Неважно. Ты же не спрашиваешь, как делали пуговицы на твою рубашку.
Переброшу на сотню-другую лет назад, живи и радуйся
исконному-посконному...
Всеволод наконец понял, что Роман не шутит. Скорее эти мощные ЭВМ
начнут шутить, чем Роман. Волна жара накатила, ударила в лицо, потом
сердце разом сжало в ледяных тисках, оно обречено трепыхнулось от боли и
замерло, словно уже расставалось с жизнью.
- Это же невозможно, - выдавил он наконец.
- Дорогой мой, не обо всем тут же сообщается газетчикам. Еще не
знаем, к чему может привести, потому идет серия экспериментов. Но тебя
одного перебросить могу, это ткань пространства - времени не нарушит...
Скажи просто, что трусишь. Такие вы все, размагниченные...
Всеволод напряг ноги, удерживая дрожь.
- Нет, - сказал он наперекор себе, - не трушу.
- Не трусишь?
- Нет. Во всяком случае, готов.
- Тогда стань вон на ту плиту. Рискнешь?
За низенькой металлической оградой морозила воздух отполированная
глыба металла, многотонная, выкованная полумесяцем, странно живая в
мертвом зале машин. От нее пахло энергией, словно она и была ею, только
для обыденности принявшая личину металла.
Роман смотрел серьезно. Всеволод вдруг подумал, что тому удобно
избавиться от соперника: пусть слабого и неприспособленного, но все же в
чем-то опасного - не зря же Лена три года держалась только с ним, хотя
суперменов вроде Романа навалом всюду.
Лицо Романа вдруг расплылось, и все в зале расплылось, а взамен
полыхнуло мягким солнцем, что приняло облик белокаменного терема, милого
балюстрадами, лепными василисками и полканами, луковицами башенок,
изогнутыми сводами, кружальными арками... Он сверкал, как драгоценная
игрушка, вырезанная из белейшего мрамора. То был все тот же дворец,
усадьба - как ни назови, а ко всему за высокой балюстрадой мелькнуло