"Элла Никольская. Русский десант на Майорку (криминальная мелодрама в трех повестях, #1) " - читать интересную книгу автора

видно.
- Не москвичка, - ответила она, - и не машинистка. Пришла в институт
по объявлению всего неделю назад, надеется научиться печатать, это, в
общем, не трудно. Ее взяли с таким условием, опытную машинистку вообще
невозможно найти.
Она оказалась несловоохотливой, а то, что она говорила, было скучно.
Зина - это я точно помню - даже не пыталась заинтересовать меня,
пококетничать хоть чуть-чуть. Вяло тычет вилкой в котлету по-киевски и
мысли её - это прямо в глаза бросалось - где-то витают. Понравься она мне
хоть капельку, мое самолюбие, вероятно, было бы уязвлено, к такому полному
отсутствию внимания к себе я не привык.
А потом, помню, когда уже кофе принесли, - от вина моя спутница
напрочь отказалась, так и простоял перед ней бокал сухого, даже не
пригубила из вежливости, - так вот, за кофе к нам подошел, наигрывая на
гитаре, музыкант из оркестра. Что его именно к нам привело, - не знаю.
Постоял возле нас, потренькал, потом наклонился к моей соседке, спел,
негромко, как бы для неё одной. Все вокруг на нас уставились - что-то
чересчур развязное мне почудилось в этом мелком событии, я протянул малому
пятерку: надо было как-то от него избавиться.
Зина, которая сначала вся сжалась от такого неуместного внимания, как
только он отошел, неожиданно улыбнулась и залпом выпила вино. Но тут же
заявила, что ей пора домой.
Словом, не удался вечер, и я о нем быстро забыл, да так бы наверно, и
не вспомнил, если бы недели через три не свалил меня грипп. И тут вдруг -
звонок в дверь, является в качестве страхделегата Зина - с дежурными
апельсинами, с предложением сбегать в магазин, в аптеку, а заодно и обед
приготовить.
От услуг её я отказался, но визит меня, признаюсь, заинтриговал.
Явилась будто другая девушка. Подкрашена, причесана - гладкие светлые
волосы обрамляют лицо как шлем, и глаза такие синие. Вовсе она не альбинос,
как мне в прошлый раз показалось. Прехорошенькая блондинка. И явно мною
интересуется, хотя краснеет по-прежнему мучительно и слова выдавливает с
трудом. Но старается.
Я, естественно, отнес все это за счет собственной неотразимости.
Сорокадвухлетний кандидат наук, недурной собой, холостой и с положением
вполне может казаться привлекательным даже очень молодой женщине, а насчет
моих достоинств у неё вполне было время разузнать.
Как вы понимаете, я особо не обольщался, заводить роман с машинисткой
в мои планы не входило, так что, раскусив, как мне показалось, своего
страхделегата, я почувствовал себя в полной безопасности. И даже, когда
вечерком заглянула ко мне та моя давняя приятельница, рассказал ей про этот
казенный визит, а она, как и следовало ожидать, посмеялась вместе со мной,
но посоветовала быть осторожнее: эти молодые девушки - они, знаешь, как
бульдоги, потом челюсти не разожмешь.
Ну, ей виднее. А Зина и впрямь зачастила. И я вскоре стал испытывать
удовольствие в её обществе. Не то, чтобы она оказалась занятной
собеседницей - куда там! Но умела как-то развязать мне язык, я при ней
начал чувствовать себя не просто интересным и значительным человеком, а
очень интересным и очень значительным. Почти каждый становится красноречив,
если его слушают, разинув рот.