"Элла Никольская. Русский десант на Майорку (криминальная мелодрама в трех повестях, #1) " - читать интересную книгу автора

Мне и самому не по себе стало - вот, значит, как у других людей
происходило. А мне казалось иной раз, будто тоска, и горе, и утраты у меня
одного. Замкнулся на себя, столько лет лелеял свои потери, что даже
научился извлекать из одиночества некую радость...
Оба мы примолкли - за окнами неслось неведомое пространство, думать о
нем не хотелось. Живут где-то там люди, радуются и страдают, только нам,
транзитным пассажирам, знать о том не дано... Со своим бы справиться.
Мелькают, отражаются в черной пустоте редкие огни, кто-то, должно быть,
провожает глазами поезд, мчащий меня в незнакомый город Майск. Чем он меня
встретит, в каких домах, на каких улицах предстоит там побывать, по какому
следу идти? Увижу ли я когда-нибудь своего сына Павлика и ту, что все
приговаривала "ангел мой, дружочек, малыш..."?
Вошел проводник, щелкнул выключателем, поставил на столик два стакана
чаю.
- Еще, - Коньков ловко ухватил и третий стакан, - Пивка не найдется,
отец? Он снова готов был ломаться и паясничать, и в голосе проступило
привычное злорадство:
- Интересно получилось - Фауст и Маргарита, а? Неспроста я тебе ещё в
школе имечко придумал. Как приросло...
- Хватит тебе, никто сроду меня Фаустом не называл.
- Звали-звали. Заумный ты был какой-то - чистый Фауст...

...Уехать из Майска захотелось сразу, как только мы в него попали.
Хотя вокзал оказался новым и вполне приличным. В его обширных недрах
нашлись даже комнаты отдыха, в которых мы с Коньковым зафрахтовали две
койки на ближайшую ночь. Идею гостиницы он отверг с ходу: номеров все равно
не будет, на вокзале перекантуемся, одна ночь, а завтра уедем. Я только
подивился такой уверенности, но спорить не рискнул: ни разу ещё никакие
споры с ним к добру не привели, я человек обучаемый, как видите. Так что
вышли мы на привокзальную площадь: черные бревенчатые дома - избы какие-то,
большой гастроном на углу - куб из грязного стекла и грязного бетона, и,
естественно, памятник посредине. Согласно здешнему климату, в длинном,
теплом как бы пальто. Все это прямо на глазах заносится косо летящей
снежной крупой, больно бьющей по лицу.
Недалеко от вокзала - Коньков вел меня уверенно - обнаружилась
автобусная станция, тетки с мешками с бою брали автобусы, втиснулись и мы в
старый, квадратный, я уж и забыл, что такие на свете существуют. Даже места
сидячие Коньков добыл, пропустил меня к окошку.
Проехали через весь город - улицы кое-где сохранили следы давней,
погибающей ныне красоты. Уцелевшие с прошлого века двухэтажные желто-белые
особнячки, украшенные каждый на свой лад портиками и колоннадами,
перемежались внушительными каменными коробками с елками перед парадным
входом. Все это тянулось недолго, сменилось унылым строем стандартных серых
домов, ещё дальше пошло покосившееся деревянное убожество, а за ним и вовсе
пустыри, по которым метель гуляла и вовсе беспрепятственно. Автобус
подпрыгивал на рытвинах, пассажиры постепенно выходили, наконец, и наша
очередь настала: водитель громко выкрикнул: "Психобольница!". Вместе с нами
у больничных ворот оказалось ещё несколько человек. Пригибаясь и пряча лица
от злых колючих льдинок, все скорбно потянулись к дверям - только мы двое с
пустыми руками, остальные волокли тяжелые сумки.