"Б.Николаевский. История одного предателя" - читать интересную книгу автора

слова плохо отпечатанного стихотворения попадали в исключительно
благоприятную аудиторию:
Ночью товарищ погиб,
Жить ему стало невмочь.
Труп его свежий зарыт
В ту же зловещую ночь.
С другом надежным сойдись,
Острый клинок отточи,
Нужно не плакать, а мстить,
Мстить за погибших в ночи.
В желающих "мстить" недостатка не было: на смену каждому павшему
подходили десятки, сотни новых добровольцев.

ГЛАВА V Азеф и боевая организация при Гершуни

Все это время Азеф жил в Берлине, объясняя свое пребывание здесь
служебной командировкой от Всеобщей Компании Электричества, которая
предполагает дать ему более крупный пост и теперь отправила его в Берлин для
усовершенствования по специальности. Это объяснение, конечно, не
соответствовало действительности. Командировку в Берлин он имел только от
Департамента Полиции, - на берлинских же заводах, как это видно из
документов, он работал бесплатно, - для того, чтобы иметь возможность
маскировать этой работой действительные причины своего пребывания в Берлине.
С внешней стороны для полиции Азеф в это время работал с большим
старанием. Его письма в Департамент полны имен и фактов. Выдерживал он их в
стиле человека, целиком сливающего себя с делом розыска. Себя и полицию он
часто объединял в одно общее местоимение "мы": "мой приезд туда много даст
нам во всех отношениях", "поездка моя в Париж и Швейцарию была очень полезна
для нас". Временами у него прорывалось даже что-то похожее на настроения
соревнования с революционерами. Так, сообщая подробности относительно
организованного Гершуни транспорта заграничных изданий и давая указания, как
будет лучше этот транспорт арестовать, Азеф прибавляет: "а то уж больно
хвалится Гершуни, что замечательный он путь устроил".
Но это - только внешняя сторона. В действительности именно с этого
времени он начинает вести двойную игру, утаивая от Департамента целый ряд
весьма важных для последнего сведений: сопоставляя его доклады в
Департамент, - для этого времени они сохранились полностью, - с тем, что
известно об Азефе по рассказам из революционного лагеря, можно совершенно
точно установить, что Азеф в этот период систематически скрывал от полиции
все, относившееся до боевой деятельности Гершуни. Он, прежде всего, в своих
докладах умолчал о том, как ставился вопрос о терроре во время переговоров
относительно объединения. Как сказано выше, об этом тогда говорилось
подробно, - а В. М. Чернов, единственный из оставшихся в живых участников
тогдашних совещаний, считает даже, что Азеф не мог не знать и конкретных
планов Гершуни, - его намерения направить первый удар против Сипягина. Обо
всем этом в докладах Азефа нет и звука.
С еще большей определенностью эта тактика умолчаний выступает после
убийства Сипягина. По собственному признанию Азефа, о роли Гершуни в этом
деле он узнал от Гоца "уже через несколько дней" после выступления
Балмашева. Так как известно, что Гоц был в Берлине и останавливался на