"Владимир Николаевич Николаев. Якорь спасения [NF]" - читать интересную книгу автора

заставляют себя ждать. А жаловаться непризнанные гении умеют, стучатся во
все инстанции. Приходится читать внимательно, и над ответами сидишь, как
над дипломатической нотой. А суть моей работы сводится в тому, чтобы
отделить зерно от половы, отличить действительно способного от наглого
графомана и в соответствии с этим сочинить убедительный ответ. Потеть и
потеть приходится. Ну и зашиваюсь. Вечерами сижу как проклятый, а толку
нет.
- Постой, постой, - перебил Никодим Сергеевич и повторил в
задумчивости: - Значит, надо отличить даровитого от графомана, то есть
определить степень одаренности?
- Именно так, - горячо подхватил Чайников, - ведь чем черт не шутит,
во всей огромной куче может действительно оказаться жемчужное зерно
таланта, а ты и не заметишь.
- Не заметишь, не заметишь, - механически повторил Кузин, придвинул к
себе бумажную салфетку и начал рисовать на ней чертиков, верный признак
того, что мысль его сосредоточена на какой-то непростой проблеме.
- Век технического прогресса, о котором столько шума, облегчает любой
труд, даже шахты без шахтеров, слышал, будут, а наш литературный труд как
был, так и останется каторжным, - сетовал Чайников. - Что нам дала
техника? Шариковые ручки, пишущие машинки, в самое последнее время
диктофоны, а природа писательского труда в основе своей осталась все та
же, что и при царе Горохе...
- Это так, - рассеянно соглашался Никодим Сергеевич, - но тебе я,
кажется, кое-чем смогу помочь.
- Уж не посадишь ли вместо меня читающую машину? Вот было бы здорово.
- Вот именно, читающую машину! - с энтузиазмом воскликнул Кузин. - И
не просто читающую, а машина эта безошибочно определит достоинства
художественного текста.
- Ну это ты хватил, Кузя, - недоверчиво ухмыльнулся Аскольд, -
алгеброй гармонию поверить?
- А что? - не сдавался Никодим Сергеевич.
- Этого еще никому не удавалось. И до тебя находились чудаки, но они
плохо кончали. Математика - мертвая материя, а поэзия, литература - живой
цветок.
- Напрасно ты, Чайник, хулишь математику. Согласен ли ты с тем, что в
жизни все подвластно науке?
Аскольд утвердительно кивнул, но все же скептически добавил:
- И все равно то, на что ты намекаешь, несбыточная фантазия!
- Отнюдь не фантазия, а реальность, - спокойно отрезал Никодим
Сергеевич, - самая грубая реальность, как, к примеру, то, что мы с тобой
сейчас сидим друг против друга. Можешь поверить. Такая машина имеется в
натуре. Создана в нашем коллективе. Проведены внутрилабораторные
эксперименты, и результаты самые обнадеживающие.
- Математическая машина с такими способностями? - переспросил
изумленный Аскольд.
- Почему только математическая? При создании подобных систем мы давно
используем данные лингвистики, социологии, семиотики, статистики,
кибернетики, теории информации, теории моделирования, логики и прочая и
прочая...
- И приходите к машинизации, схематизации, примитивизации и так