"Николай Никитин. Северная Аврора (Военно-историческая повесть о 1918-1920 гг.) " - читать интересную книгу автора

знакомство, они быстро сошлись и теперь все знали друг о друге.
Зенькович, так же как и Виноградов, не был коренным архангельцем, или,
как говорят на Севере, архангелгородцем. Он родился на Смоленщине, затем был
осужден царским правительством за революционную работу и долгие годы провел
в сибирской ссылке. Когда началась мировая война, его мобилизовали и
направили в иркутскую школу прапорщиков. Почти все годы войны он провел на
фронте. Тяжелые, кровопролитные бои, в которых ему поневоле пришлось
участвовать, казармы и окопы, ранения и контузии, томительные месяцы в
прифронтовых госпиталях и, с другой стороны, дружба с солдатами,
революционная пропаганда в армии, надежды ни близость революции и на победу
трудового народа - так складывалась жизнь Зеньковича вплоть до Октября 1917
года.
Павлин Виноградов и Андрей Зенькович были людьми совершенно разных
характеров. Но порывистого и горячего Павлина сразу потянуло к Зеньковичу,
всегда казавшемуся уравновешенным и спокойным. Это тяготение было взаимным:
будучи вместе, они словно дополняли друг друга. Каждый чувствовал в другом
прежде всего беспредельную преданность тем идеям, в которые они как
большевики глубоко верили и за победу которых, не задумываясь, отдали бы
жизнь.
Сейчас, сидя в темном вагоне и напряженно думая о прошлом и будущем,
Павлин почти с нежностью вглядывался в смутно различимое лицо своего верного
товарища и друга. "С такими людьми, как Андрей, - подумал Павлин, - нам не
страшны никакие бури".
Где-то вдали прокатился гром. Свежий ветер ворвался в открытое окно, и
в вагоне запахло лесом и скошенными травами. Сразу стало легче дышать.
Крупные капли дождя забарабанили по крыше вагона.
"Вперед, без страха и сомнений", - вдруг вспомнилось Павлину.
Над самой крышей вагона что-то оглушительно треснуло, и тотчас хлынул
бурный, неудержимый летний ливень.
Павлин привстал и, опираясь руками о вагонную раму, насколько мог,
высунулся из окна. Молодая березовая роща трепетала от дождя и ветра. Тонкие
стволы деревьев сгибались, листва буйно шумела, но во всем этом было столько
молодости и силы, что Павлин невольно залюбовался. Подставляя голову дождю,
он жадно вдыхал запах летней грозы.

ГЛАВА ВТОРАЯ
Пробило пять часов. На передвижном столике остывала чашка с чаем
буро-кирпичного цвета. Была суббота, "викэнд" (конец недели), и Уинстон
Черчилль торопился поскорее выехать из Лондона к морю, в Брайтон. Машина
ждала его на дворе Уайт-Холла.
Консультант Черчилля, военно-политический писатель Мэрфи, носивший
мундир полковника и служивший в военном министерстве, докладывал своему шефу
о событиях на французском фронте. Черчилль слушал его невнимательно. "На
кого Мэрфи похож? - рассеянно думал он. - Пожалуй, на молочник". Он
улыбнулся своим мыслям.
- Извините, Мэрфи, мне надо походить! Продолжайте, мой дорогой, я
слушаю...
К сорока годам его нижняя губа отвисла, он расплылся, и в его лице с
булавочными глазками и пухлыми щеками, пожелтевшими от постоянного
употребления коньяка, появилось что-то жабье. Позднее, когда к старости он