"Александр Никитенко. Моя повесть о самом себе и о том, чему свидетель в жизни был " - читать интересную книгу автора

решена: пленительный образ девушки всецело овладел им.

Дня три спустя он объявил родителям, что хочет жениться. Моя бабушка
пришла в ужас, когда узнала, что избранная ее сына не зажиточная мещанка, а
дочь бедного, ничтожного кравца. Важное значение в слободе моего отца,
первого, после управляющего, лица, его способности, московское образование
делали его настоящим панычем. Все это давало его матери повод рассчитывать
на гораздо более выгодный для него брак. Она надеялась назвать невесткою
дочь кого-нибудь из первоклассных богачей слободы. Были призваны на помощь
всевозможные доводы, просьбы, увещания, чтобы отклонить молодого человека от
неравного брака. Все напрасно. Романическая встреча, красота девушки, самая
бедность ее заставляли отца упорно стоять на своем.

Но он и в решимости своей не по обычаю поступил. Вместо того, чтобы
заслать к родителям невесты сватов, он сам явился к ним. Это были
малороссияне старого закала, в которых еще не угас дух прежних украинцев.
Честные и добродушные, они не имели ничего общего с испорченной средой
мещанского и ремесленного сословия. Главное занятие их составляло
земледелие, но дед мой в молодости научился шить кожухи и теперь еще кое-что
зарабатывал в качестве кравца. Семья его, таким образом, не терпела
особенной нужды.

Они жили на берегу Сосны, в небольшой, крытой соломою, но беленькой
хате, за которою, к самой реке, спускался огород с грядами капусты, гороха,
свеклы, кукурузы и разного рода цветами. Тут красовались пышные гвоздики и
огромные подсолнечники, пестрели разноцветные маки, благоухал канупер,
ковром расстилались ноготки, колокольчики, зинзивер и - украшение могил -
васильки. Огороду этому впоследствии суждено было терпеть великое
опустошение от моих набегов, особенно в той части, где вокруг гибких и
длинных тычинок вился сладкий горох. За рекой, против самого огорода,
расстилался вишневый сад - рай моей бабушки, когда она еще была в девицах,
потом ее дочерей, а в заключение и мой. Там теснились яблони, вишневые и
грушевые деревья, летом и осенью обремененные плодами - отрадой моих детских
лет. Но об этом после.

Старики оторопели, когда узнали, зачем явился к ним такой знаменитый
гость, как старший писарь, мой будущий отец. "Так як же тому буты, -
говорила старуха-мать, - щоб наша Катря була тоби жинкою? Чи вона ж тоби
пара? Мы люды убоги и прости, а ты бачь письменный, паныч, да такой еще
гарный. У Катри ничего нема, окроме якихсь плахтынок, сорочек да хусток".

Отец мой на это разразился чем-то вроде пламенного дифирамба, из
которого старуха, разумеется, ничего не поняла. В заключение, однако, решили
позвать Катрю и спросить у нее, согласна ли она идти замуж за старшего
писаря, Василья Михайловича. Озадаченная девушка, дрожа и краснея, отвечала,
что сделает, как прикажут родители.

Недели через три сыграли свадьбу - к тайному неудовольствию матери
жениха и к изумлению Алексеевских аристократов, которые с этих пор
окончательно возненавидели отщепенца и укрепились в намерении погубить его.