"Павел Нилин. Через кладбище" - читать интересную книгу автора

сапогах. - Я тебя сейчас подыму за уши, покажу Москву...
Михась понял, что на этот раз вишневка и разговор едва ли выручат.
Легче обхитрить немца, чем полицая, который хочет выслужиться перед
немцем. Нет на свете людей беспощаднее холуев.
Сазон Иванович остановил лошадку. И тут произошло неожиданное для
Михася.
- Ты кого, паразит, называешь бандитом? - спросил Сазон Иванович
долговязого. - Что, с утра уже залил зрение? Вот я Фогелю расскажу про
ваши дела. Ты куда лошадей дел из Ермаковичей?
- Да что вы, господь с вами, господин Кулик, - опешил полицай и закинул
винтовку на ремне вниз дулом за плечо. - Лошадей из Ермаковичей перегнали
в Шагомль еще когда, по распоряжению господина Климовича. А я обознался.
Здравствуйте...
- Здравствуй, нос красный, - все еще сердясь, усмехнулся Сазон
Иванович. - Что это вы там, под мостом, засели?
- Ищем одно дело. Есть сведения, - замялся полицай. - Закурить не
угостите?
- Чего ищете-то?
- Нынешней ночью - вы не слыхали? - в Ермаковичах завод на воздух
взлетел. Шпалы железнодорожные который делал. Большой пожар.
- Меньше пили бы полицианты, никаких бы пожаров не было, - разобрал
вожжи Сазон Иванович. - А то вот вы только пьете да мухлюете, а московские
агенты действуют: взрывают да палят. Вот так все и идет. Ну ты, Захаровна!
- прикрикнул он на лошадку и легонько огрел кнутом.
- А я думал, вы и этих угостите вишневкой, - улыбнулся Михась, когда
лошадка с галопа снова перешла на рысь.
- Вишневка мне самому для дела нужна, - получше прикрыл соломой бутыль
Сазон Иванович. - Она мне вроде лекарства. По моему положению, если не
выпивать, никакой нервной системы не хватит. Ты гляди как. От населения
мне - позор: немецкий, мол, подхалим и прочее такое. Погоди, мол, если
Красная Армия возвернется, мы до тебя доберемся. От партизанов незнакомых
- постоянная угроза. Не дам бульбы, картошечков или еще чего, значит, вот
против тебя автомат - и очень скорое дело. От немцев - то же самое. Или
вот, как мы видели, петля на шею. А выпьешь - как-то все в иной окраске
получается. Правильно?
- Не знаю, - покачал головой Михась. И задумался. - Уж тогда, может
быть, вам прямо к партизанам податься?..
- Милый ты мой человек, - вдруг горестно засмеялся Сазон Иванович, - да
в партизаны я хоть завтра с дорогой бы душой подался. Чего мне терять? Мои
сыновья - все трое - в Красной Армии. Старуха моя еще под войну в Саратов
к дочери отъехала. Внучат нянчить. Путался я тут, откровенно говоря, с
одной бабенкой в прошлом году. Одним словом, имел неосторожность
спутаться. И бабенка была - беда какая въедливая...
"Вроде Клавки", - быстро прикинул про себя Михась. И мгновенно испытал
двойное удовольствие - и от мимолетного воспоминания о Клавке и от того,
что Сазон Иванович беседует с ним не как с пацаненком, а доверительно, как
со взрослым мужчиной, которому уже известны все тонкости.
- Ну ты, очень нервная! - прикрикнул опять Сазон Иванович на лошадку,
заметив, как опасливо она косится на кем-то брошенный на дорогу ветвистый
куст. - И ведь что она задумала? Она, эта Ганнуля, задумала вдруг