"Павел Нилин. Тромб" - читать интересную книгу автора

усмехнулся Мещеряков. - Назвали как-нибудь сверхторжественно. Солнечное
или Лучистое, как у нас любят...
В этот момент опять зазвонил телефон.
- Инга? - почему-то тревожно спросил Мещеряков, когда Вера Тимофеевна
сняла трубку.
- Нет, нет, - сердито сказала в телефон Вера Тимофеевна. - Я же тебе
объяснила, что я сейчас не могу. Я потом тебе скажу. Позвони, конечно,
позвони, но, пожалуйста, позднее.
Вера Тимофеевна раздраженно положила трубку.
- Это опять Людмила. У нее, понимаешь, завтра, в десять - симпозиум. Ей
надо освежить цитаты из Плеханова. Из третьего тома. До чего настырная.
Кандидат наук...
- Ну бог с ней, - облегченно вздохнул Мещеряков. - А я подумал, что
Инга...
- Инга же не знает, что ты здесь, - улыбнулась Вера Тимофеевна. - Ты
что, боишься теперь, что позвонит Инга...
- Я ничего не боюсь, - смутился Мещеряков. - Но, конечно, было бы
лучше...
- Что лучше?
- Ну, чтобы Инга знала, что я здесь. А то она будет беспокоиться...
- Хочешь, я снова позвоню. Или позвони сам.
- Да ладно, - махнул рукой Мещеряков. - Я скоро пойду домой. Тут, я не
помню сейчас, какая ближайшая станция метро?
- Я отвезу тебя, когда ты скажешь, - чуть поморщилась Вера Тимофеевна.
Может быть, ей был неприятен этот разговор об Инге или так показалось
Мещерякову. - Я вдруг забыла, о чем мы говорили...
- О том, что эту деревню Пузиково, наверно, переименовали, - напомнил
Мещеряков.
- А жалко, - вздохнула Вера Тимофеевна. - Теперь, если даже название
переменили, нам никогда уже и не найти тех мест. Если бы мы даже
захотели...
- А зачем они нам?
- Ну все-таки, - опять вздохнула Вера Тимофеевна. И предложила,
помедлив в задумчивости: - Давай, Дима, выпьем за светлые воспоминания.
Ведь ничего, кроме этого, у нас больше нет. Не осталось. Да, ничего-ничего
не осталось...
- Это верно, - привстал Мещеряков, чтобы чокнуться с ней.
- А что-то все-таки было, - улыбнулась Вера Тимофеевна. И глаза ее
заблестели. - Я в самом деле не забуду, как ты меня нес через ту речку
Рогожки. Боже, как мне хотелось тогда тебя поцеловать. Ты еще долго мне
снился. Я была уже замужем, а ты мне снился. Не знаю даже, дура, зачем я
это тебе говорю?
- И ты мне тоже нравилась очень, - признался Мещеряков. - Я тоже был
уже женатый, а все равно мне было приятно встречать тебя. Ты беленькая,
тоненькая такая была, когда я переносил тебя. Как птичка, - произнес он с
неожиданной для него нежностью, вдруг рассмешившей Веру Тимофеевну. -
Правда, правда, ты была необыкновенная...
- "Была" - это какое-то печальное слово. Особенно для женщины, -
взглянула она на себя издали в большое, во всю стену, зеркало. И слегка
поправила волосы. - "Была". Но что ж делать, действительно была. И Дукс