"Павел Нилин. Тромб" - читать интересную книгу автора

нашивки за ранения. Говорили, что ты врывался с гранатой во вражеский дот.
И у тебя есть боевой орден, но ты его почему-то не носил. Еще много про
тебя говорили. Может быть, и преувеличивали. Но теперь уже время прошло и
я могу сказать, что я была от тебя без ума. Да и не я одна...
Зазвонил телефон.
- Наверно, Инга, - вслух подумал Мещеряков. И спросил: - Ты сказала
теще, что я здесь?
Вера Тимофеевна отрицательно помотала головой и, заговорщически
приложив палец к губам, сняла трубку.
- Нет, нет, сейчас не могу. Часа через три - пожалуйста, - пообещала
она кому-то в телефон. Потом, положив трубку, сказала Мещерякову: - Это
Люда, Людмила Федоровна. Да ты ее знаешь. Тримешаева...
- Что-то не помню...
- Она одно время в общежитии жила со мной и с Ингой. Потом все
разошлись в разные стороны. Теперь Людмила преподает, кандидат наук. И ей,
вот видите, именно сейчас потребовался Плеханов. Третий том. Тут у Дукса,
она знает, - пятитомник. Вообще-то хорошая женщина, но зануда...
- Ну, как ты сказала, бог с ней, - махнул рукой Мещеряков. Он поднял
глаза и посмотрел на большой портрет Дукса, висевший между двух окон. -
Валентин тут, похоже, еще совсем молодой.
- Не очень. Это я сама его фотографировала незадолго. И потом дала
увеличить. Я очень люблю этот портрет. Вот это выражение глаз...
- Совершенно железное...
- Да уж характерец был дай бог, - улыбнулась как-то загадочно Вера
Тимофеевна. - Мы долго работали вместе. Он могуче помогал мне. И не
подавлял, ни на минутку не подавлял, но, может быть, отчасти заслонял. Или
я сама заслонялась. Уж не знаю, как сказать. Но теперь мне будет работать,
наверное, свободнее. И в то же время - труднее. Я совершенно разучилась
работать самостоятельно...
- Но у тебя же были свои труды. И по-моему - неплохие. Я видел в
Хабаровске и потом, кажется, - в Челябинске.
- Это были не мои, - покраснела Вера Тимофеевна. И стала как бы моложе
в этом внезапном девичьем румянце. - Это были в главном тоже его работы.
Он был удивительно великодушен, как, может быть, все истинно талантливые
люди...
- А ты уж чересчур, - поперхнулся Мещеряков. - Ты уж чересчур честная и
щепетильная какая-то...
- Чересчур честными не бывают, - засмеялась Вера Тимофеевна. - А ты, я
смотрю, почему-то ничего не ешь. Разве ты уже разлюбил треску? Ты же
всегда любил...
- Что-то мне ничего не хочется. И как-то невесело. Странно, я сейчас
думаю, мы вспоминаем нашу молодость. Отчего это?
- А я часто - и теперь все чаще - вспоминаю нашу молодость с
удовольствием. И даже один случай, как я вывихнула ногу, я тоже вспоминаю
как... как что-то светлое. Ты не помнишь, ты переносил меня через такую
бурливую речку? Не помнишь, как она называлась?
- Рогожки.
- Правильно, правильно - Рогожки. Это по Курской. И там где-то близко
деревня со смешным названием - Пузиково.
- Наверно, уже переменили название. У нас не любят смешных названий, -