"Павел Нилин. Тромб" - читать интересную книгу автора

уже был. Уже нет его. Не нам с тобой, Дима, убеждать друг друга, что он
был замечательным человеком. И я должна быть благодарна ему до последнего
вздоха. Но ты всегда, как-то незримо, стоял между нами. Ты был для меня
как я не знаю кто, как наваждение. И тем не менее...
Опять зазвонил телефон.
- Но я же тебе объяснила, что я сейчас не могу, - раздраженно крикнула
в трубку Вера Тимофеевна. - Бывают же такие моменты, когда человек не
может, занят. Позднее - пожалуйста. Ну, извини меня, - положила она трубку
и сказала Мещерякову: - Вот навязалась на меня эта Люда. И какая
неделикатность. У нее завтра симпозиум. Ей надо, подумайте, освежить
цитаты. А я-то при чем...
- Пусть бы она зашла. А то как будто я виноват, что сижу здесь.
- Да ты тоже ни при чем, - снова покраснела и похорошела в румянце Вера
Тимофеевна. - Но понимаешь, она - старая дева, Люда. Она может не понять.
И пойдут разговоры, будто бы у меня был мужчина...
- Ну и что?
- Все-таки...
Она замолчала. Ушла, должно быть, в ванную. Вернулась, как будто бы
чем-то расстроенная, сказала:
- Не надо нам с тобой, Дима, выпивать. И ты стал какой-то странный.
Нахохлился, как снегирь. Ну, скажи, о чем ты сейчас думаешь?
- Я тоже что-то вспоминаю. Что-то смутное. Получается, что мы почти что
любили друг друга. Но ведь что-то такое у нас было потом. После этой
картошки и речки, через которую я тебя переносил. Было что-то вроде
неприятное. Я сейчас в точности не помню...
- А я помню. Отлично помню, - встала она из-за стола и прошлась
взад-вперед по толстому ковру. - Просто ты однажды на встрече Нового года
стал грубо приставать ко мне, как ты привык, красавец, с другими
девчонками. А я тогда еще была не замужем, но не хотела стать твоей
побрякушкой.
- Ну почему же побрякушкой? К чему эта грубость? Ты, наверно,
действительно лишнее выпила, если сама признаешься, что не надо больше
пить. Я скорее всего женился бы тогда на тебе...
- Какая, подумайте, щедрость, какой размах? - усмехнулась зло Вера
Тимофеевна. - Он женился бы на мне, осчастливил бы. Нет, Дима, я еще
молоденькой, совсем дурочкой, понимала, что ты со своими постоянными
увлечениями, со своей, мягко говоря, жаждой смены впечатлений можешь
сделать меня только несчастной. И все-таки... И все-таки меня неудержимо
тянуло к тебе...
- Но что же тогда тебя удержало? - усмехнулся и Мещеряков, но не
сердито, не зло, а - печально. - Или кто, скажи, тебя удержал?
- Ты сам знаешь. Меня удержал Дукс. Вот он, - кивнула на портрет. - Он
помог мне не стать несчастной. Хотя... хотя и не сделал меня счастливой
вполне. Не смог. Это было не в его силах.
- Ох, какая ты, - выдохнул Мещеряков, точно нес тяжесть и наконец
откинул ее. - Это очень смешно, но мне кажется, только теперь я начинаю
немножко понимать женщин, совсем, совсем немножко, хотя мне они теперь,
пожалуй, и не очень интересны...
- Неужели? - засмеялась Вера Тимофеевна.
- Ты знаешь, похоже на то, - засмеялся и Мещеряков.