"Норберт Ниман. Школа насилия " - читать интересную книгу автора

этой ненужной новейшей истории и неинтересному воссоединению страны, им до
лампочки.
Не могу тебе сказать, сколько прошло времени. Во всяком случае из
транса меня вывел голос одной из девочек, которая начала читать вслух, ну
да, из хрестоматии по истории:
- Но говорить свободно, и ходить, держась прямо, этого мало.
Картинка на моей сетчатке тем временем совсем расплылась, но я заметил
это лишь теперь, в тот момент, когда снова навел зрение на резкость. И
вопрошая себя, неужели я кого-то попросил читать из хрестоматии, поскольку
не мог припомнить ничего подобного, и неужели урок может продолжаться сам
собой без моего участия, я постепенно уловил настроение класса. Сначала я,
конечно, увидел бедного Кевина, на котором застрял мой взгляд. Характерное
для него кивание головой, которое сразу показалось мне необычно оживленным,
хоть и не вызвало беспокойства, теперь перешло в интенсивное раскачивание
всего тела. Взгляд его широко раскрытых, необычайно красивых темно-карих
глаз (чего я не мог не отметить даже в такой момент) упирался в пол, как под
гипнозом. Его лицо блестело от пота, все остальные ученики, привставая с
мест, смотрели то на него, то на меня и перешептывались. Голос продолжал:
- Дайте нам учиться управлять. Власть не должна принадлежать кому-то
одному или немногим или аппарату или какой-то партии.
Неподражаемый, вечно хриплый альт хулиганки Карин Кирш. Я повернулся к
ней, к этой морковного цвета лохматой шевелюре, говорящему рту, к продетому
в нижнюю губу колечку, которое качалось туда-сюда. Потом поискал взгляд
Нади, но она закрыла глаза.
- Все, все должны иметь долю в этой власти, - декламировала Карин (для
тебя я цитирую по книге). - И кто бы и где бы ее ни осуществлял, должен
подчиняться контролю со стороны граждан.
На этом месте Карин споткнулась и смущенно подняла глаза. Сидевшая
рядом Амелия, низко опустившая голову, так что волосы скрыли лицо, ткнула ее
локтем. Карин наморщила лоб, нервно потерла указательным пальцем кончик
носа, состроила свою коронную гримасу.
- Ибо власть развращает, - продолжила она наконец, и класс шумно
перевел дыхание, честное слово, они снова откинулись на партах, угловым
зрением я мог видеть, что конвульсии Кевина уже заметно ослабли, - и
абсолютная власть, сегодня это еще очевидно, развращает абсолютно. Но
демократия, греческое слово, означает господство народа. Друзья, сограждане,
давайте учиться этому господству.
Представь себе, этот текст, кстати, действительно текст писателя
Штефана Гейма, Карин читала в свойственной ей манере, по-другому не скажешь,
заунывно и нараспев. Безучастно, более того, с выражением безмерной скуки.
Или примерно так, как читает роль актер брехтовской школы. Так сказать,
совершенно cool. "Давайте учиться этому господству" - в ее устах, таким
тоном это звучало прямо как анекдот. А коллективные усилия класса по
разрядке напряженности продолжались. Мне показалось, что они изо всех сил
старались восстановить нечто чрезвычайно хрупкое, я назвал бы это прежним
миром между нами.
- А что значит развращает?
Вопрос задала Обермайер, как всегда плаксиво, сделав большие невинные
глаза. По рядам прокатился одобрительный вздох облегчения.
- Демократия - проститутка. Она дает любому, - брезгливо донеслось с