"Норберт Ниман. Школа насилия " - читать интересную книгу автора

ничего страшного. Что вы, фрау Бергман, мы ничего дурного не имели в виду -
вот что они хотят мне сказать своим смехом, я отлично их понимаю. А все
потому, что это табу, а нынче все табу должны быть разрушены до основания. И
сразу же начинают рассказывать о каком-нибудь классном парне - своем
знакомом турке, или полуафриканце, или о так называемых "славо", то есть
восточных европейцах.
Да ведь по-другому уже и не бывает. Нигде. - Говоря это, Надя, не
вставая, выпрямляется, шлепает себя по бедрам, потом хлопает в ладоши, не
меняя спокойной, подчеркнуто равнодушной, холодно-отчужденной интонации, а
Амелия все кряхтит под ее тяжестью и тяжестью прилагаемых усилий. - Повсюду
образуются узкие группы, закрытые кружки. Общество и так уже хаотично со
всеми его социальными и культурными различиями, а они все нарастают. Значит,
далеко не все люди могут входить в большую однородную общность, это же само
собой разумеется. И весь этот вздор насчет мульти-культи плюрализма тоже был
одной из наших ошибок, зато потом стало ясно, что к чему, задним умом все
крепки. Мусульмане, к примеру, всегда были и остаются не такими, как мы.
Что-то здесь не стыкуется. Неужто вы хотите иметь зятем какого-то араба?
Неужто хотите, чтобы ваша любимая дочка стала обрезанкой? - спрашивает Надя.
Теперь она все-таки немного переигрывает, вопросы звучат слишком патетично
для нашего подвала. - Нет уж, пусть они живут по-своему, а мы по-своему, в
нашем районе. Нам здесь совсем неплохо, хотя переезд и обошелся в копеечку.
В нашем квартале. О том и речь. В этом и заключается наша миссия. И наши
дети тоже ничего другого не делают. Просто используют свой шанс устроить в
будущем все точно так же для себя. А для этого нужно выяснить, кто тебе
подходит, а кто нет. Пусть даже это покажется чудовищным. А моя дочь не
чудовище, уж это я знаю наверняка. Да бросьте вы, я ее мать, в конце концов,
мне виднее, я свою Вендлу знаю".
И на этом, мой милый, ты удивишься так же, как удивился я, на этом, то
есть совершенно неэффектно, прямо-таки наивно и назидательно они закончили
свое маленькое, разыгранное для меня действо, растеряв все напряжение на
финишной прямой. Бесстрастный голос Нади прервался, словно кто-то выключил
радио, а Амелия не стала имитировать оргазм. А я-то был на сто процентов
уверен именно в такой двойной развязке. Вместо этого обе просто встали,
вернулись на свои места и стали ждать.
И как прикажешь реагировать, как бы ты реагировал на моем месте? Ведь к
этому моменту мои неопределенные сомнения обрели внушительные масштабы
недоверия ко всей акции. Почему-то я не смог принять их драму за чистую
монету. Конечно, мне было ясно, что они хотели сказать. Во всяком случае так
мне кажется, а понять не так уж трудно - теперь, как и прежде.
С другой стороны, не могу отделаться от впечатления, что они изобразили
нечто не только для меня, но и для самих себя. Они же врут и не краснеют,
клянусь, с некоторых пор я в самом деле возвращался к этой мысли. Надя,
думал я, Надя, такой я тебя совсем не знаю, что же здесь происходит? И пока
вокруг меня еще сохранялась напряженная, полная ожидания тишина, я решил
игнорировать собственное безмерное смущение. Так сказать, вычеркнуть его из
души, вцепиться в поверхность происходящего, ведь произошло нечто
поразительное. Впервые за три года они разыграли театр. Более того, они
сочинили собственную пьесу из собственной жизни. Правдивую или нет. Итак, я
просто встал и зааплодировал, и даже аплодировал, я думаю, несколько минут,
а потом без всяких эмоций сказал, что репетиция закончена.