"Норберт Ниман. Школа насилия " - читать интересную книгу автора

каникулы почти меня не коснулись. С тех пор прошла первая половина каникул,
я снова бегаю трусцой, хотя временами у меня кружится голова, даже читаю,
несмотря на слепые черные пятна, пляшущие перед глазами, тасую накопившийся
материал. И со вчерашнего дня у меня Люци. Мы проведем вместе оставшиеся три
недели каникул, как проводим их каждое лето. Бассейн, кино, маленькие
вылазки на природу. И это тоже поможет холодно держать тебя на дистанции.
Ведь несмотря ни на что, дискуссией от тебя не отделаться.
Ведь ты, конечно, будешь все больше вторгаться в мою жизнь, как
вторгаешься в каждую жизнь, хотя ни один человек не может с тобой
поговорить, узнать через тебя что-то реальное о себе и о мире. По всем
законам логики, по всем правилам разума ты не существуешь и все-таки
оказываешь на нас свое странное влияние, вынуждаешь заниматься тобой,
притираться к тебе. Ты ничто и имеешь монополию на все.
Ты существуешь, хотя тебя нет.
Но использовать мое одиночество тебе уже не удастся.
Этого я не допущу.
Того, что было прежде, больше нет, я имею в виду настроение. Просто
отношения между нами, между отцом и дочерью, уже не такие искренние. Честно
говоря, Люци почти все время страшно действует мне на нервы.
Она невероятно похудела. Ну хорошо, она выросла за прошлый год чуть ли
не на полголовы, но зачем устраивать этот цирк с едой. Этого она не ест, а
то слишком жирное, а потом может слопать в один присест две плитки шоколада.
После чего валяется на диване, смотрит по телевизору всякую дрянь, хотя на
дворе прекрасная погода. Слушай, говорю, через полчаса я управлюсь по
хозяйству, и мы с тобой пойдем в бассейн. Люци продолжает таращиться на
экран, где мелькают мультяшки, с бешеной скоростью сменяются клипы, идет
какой-то сплошной пестрый наплыв. Она не удостаивает меня ни единым
взглядом, ни единым словом. Или мы отправляемся тусоваться в центр и съедаем
огромную порцию мороженого у этого хитового итальянца, ну, ты в курсе, почем
у него порции. Никакой реакции со стороны Люци, и я плетусь обратно, в
кухню. Меня тошнит, хнычет она мне в спину.
Люци скоро исполнится двенадцать лет. Конечно, трудный возраст. Она же
отстает в развитии. Ее груди, два этаких крохотных бугорка, скорее наводят
на мысль, что железки слегка воспалились и распухли. Ее не сравнить с
девочками-ровесницами из моей школы.
Может быть, для нее это тоже проблема. Не имею представления, как это
бывает у девочек. Но думаю, что, помимо всего прочего, именно это страшно ее
угнетает. Когда я был мальчишкой в периоде созревания, для меня самым
ненавистным предметом была физкультура, минуты в раздевалке до и после
урока. С одной стороны, зрелище волосатых мужских гениталий моих
одноклассников, с другой - жуткий стыд и панический страх, что кто-нибудь из
них обнаружит мою детскую пипку. Разумеется, я прятал ее как только мог, и
вероятно, так происходило не только со мной. Был у нас один толстый мальчик,
которого все избегали. От него всегда как-то неприятно пахло малиной, и его
жалкое мужское хозяйство было известно всем. А он и не стеснялся. И конечно,
все прочие, включая меня, над ним потешались.
Девочки наверняка совсем другие. А может, и нет. Что касается Люци, она
с недавних пор надевает бюстгальтер, когда выходит из дому, идет одна в кино
или за покупками в магазин "Н&М". Я вспоминаю, как в свое время пытался
изменить походку и осанку, о Господи. Ноги немного скосолапить, голову и