"Галина Николаева. Жатва" - читать интересную книгу автора

было ли это единство цели, сходство в складе мыслей, ни с чем не сравнимое
высокое доверие соратника к соратнику или все это, вместе взятое, он не мог
бы сказать, но оно было тем главным, чего он искал в людях прежде всего и
ценил больше всего. Это особое чувство Андрей называл про себя "чувством
партийности".
На лице Андрея появилось то оживленное, мальчишеское и открытое
выражение, которое очень меняло его и необыкновенно шло к нему.
Они сидели друг против друга: маленький, светловолосый, подвижной
Андрей и рослый, темный, мрачноватый Василий - совсем разные и в тоже время
чем-то похожие друг на друга, одинаково увлеченные разговором.
- Тебе будет трудно, - говорил Андрей, - особенно вначале. Но знаешь,
что окажется самым увлекательным и характерным? Быстрота подъема. Ты летал
когда-нибудь на самолете? Стоит на земле этакая махина, кажется, с места не
сшевельнуть. И вот она сдвинулась. В первый момент с трудом, неуклюже,
неровно побежала по земле, и вдруг оторвалась, и вот уже летит выше,
быстрее, ровнее с каждой минутой. Я несколько раз видел, как росли слабые
колхозы с приходом хороших руководителей, и каждый раз поражала меня именно
быстрота подъема. Правда, такого слабого колхоза, как ваш, мне не случалось
видеть, но я уверен, что и вам предстоит то же самое!
Увлекшись беседой, Андрей свободно отдался ее течению; забыл о
необходимости направлять ее, но тут же одернул себя.
Деловой разговор был для секретаря райкома работой необходимой, любимой
и увлекательной, но требующей напряжения и целеустремленности. Он уже уяснил
себе сильные стороны председателя, но это было только половиной дела;
предстояло найти его слабые места, и, продолжая "прощупывать" его, Андрей
спросил:
- Ну, как же, Василий Кузьмич, думаешь ты поступить с теми, кто стоит к
колхозу задом, а к лесу передом?
Подвижные, словно подрезанные у основания, ноздри чуть дрогнули:
- Я их приведу к порядку, будь спокоен, Андрей Петрович. Поймут!
Большинство из них уже сейчас уразумели, в какую сторону им смотреть. А
которые сами не повернутся, тех и силом поверну.
Резкое слово неприятно резнуло Андрея. Он сразу насторожился:
- Как это "силом", Василий Кузьмич? Если меня поворачивать "силом" к
молочным рекам, кисельным берегам, так я и киселя не захочу.
- Захочешь! - неожиданно сказал Бортников, усмехнувшись своей
внезапной, веселой и жестковатой усмешкой; он улыбался, будто хотел
пошутить, но в голосе его звучало полное убеждение.
"Это серьезней, чем кажется, - думал Андрей. - Однако он будет
трудноват..."
- Не дело говоришь! Одного повернешь к себе "силом", десять других
отвернутся от тебя. С кем будешь поднимать колхоз? В одиночку? Слышал ты
такую морскую присказку: капитан без матросов-никто, а матросы и без
капитана - команда. Если ты имеешь дело с врагом, то гнать его надо и
судить. Если перед тобой свой, советский человек, то надо его брать не
силой, а убеждением.
Оба замолчали.
В тишине отчетливо раздавались шаги Андрея, ходившего по комнате.
Андрей остановился против Василия:
- Убедить людей, зажечь их, добиться того, чтобы они сами повернулись к