"Лоуренс Норфолк. В обличье вепря" - читать интересную книгу автора

его не могла. Два отчаянных удара сердца, и вот он висит - но как? И на чем?
Он изо всех сил впечатал ногу в камень, почувствовал боль от расколовшегося
ногтя на большом пальце и потянулся еще раз, пытаясь закогтить хоть какую-то
опору. Он никак не мог взять в толк, почему он все еще здесь и не летит
спиной вперед в пропасть. Легче легкого толкнуться от опоры, на которой
стоит нога, и одновременно передвинуть руку по верхней части козырька - на
ширину ладони, на пару пальцев. Если там ничего нет, значит, он упадет. Если
что-то есть, зацепится. Он почувствовал кончиками пальцев каменную крошку, и
мгновение спустя облачко пыли осело ему на лицо и запорошило глаза. Что само
по себе уже не важно. Еще бы чуть-чуть, еще на один палец дальше, и он бы
сорвался, что тоже не важно. Когда он сорвется, он прихватит с собой эту
гору, и она разобьется внизу на кусочки. Сухожилия у него в руке были
натянуты как тетива. Прежде чем он упадет, они лопнут. Кисти оторвутся от
запястий и полезут наверх, на манер крабов, по гладкой скале. И тут он
понял, что проиграл.
Но рука ухватилась за камень. Выступ вел к трещине. Пальцы проползли по
ней чуть дальше и удержали вес тела. Он висел, как мертвый, понемногу
приходя в себя и не веря в то, что и на этот раз его помиловали. Его тело
двигалось так, как не могут двигаться человеческие тела - и в это он тоже не
верил. Он потянулся к расщелине.
Когда из глаз потекли слезы и смыли каменную пыль, он посмотрел вверх и
увидел над собой пронзительно-голубой диск неба, как будто расщелина эта
была колодцем, а он упал на самое дно. Он вполне мог расклиниться в ней
руками и ногами и понемногу подняться наверх; впрочем, подъем здесь был даже
более удобным, чем он смел надеяться, и достаточно неровным, чтобы он
фактически мог идти по нему вверх, как по лестнице с едва намеченными
ступенями. Он оторвал от мяса остаток отбитого ногтя, поплевал на руки и
снова полез вверх. Голубое озерцо света стало шире. Он перевалился через
край, встал на ноги, и перед ним открылся совсем другой вид. Он добрался до
плоской вершины Аракинфа.
Волнистый луг, поросший высокой, с пурпурными султанами травой, мягко
окатанные уступы которого постепенно становились все глубже и глубже, пока,
слева от него, не спускались к заросшей густым лесом террасе. Над гребнем
ската виднелись верхушки самых высоких деревьев. Впереди, на расстоянии
выстрела из лука, земля была прорезана узким ущельем, точные контуры
которого трудно было различить из-за растущих по краям сосен. Налетавшие с
севера порывы ветра играли с высокой травой, то прижимая к земле, то вновь
давая подняться. Густой травяной дух взмывал в холодный здешний воздух и
оседал обратно.
Но прямо у него под ногами трава была вытоптана сплошь, а дальше шла
четко выраженная борозда из обломанных стеблей. Сыновья Фестия сделали здесь
привал, а потом пошли дальше, даже и не пытаясь скрыть свои следы. Он
почувствовал, как начинают саднить мышцы, и принялся переминаться с ноги на
ногу и потирать руки. На западе солнце висело над горизонтом. Сколько
времени у него ушло на этот подъем? Устье залива казалось ровным синим
полотнищем. Лагуна у подножия горы уже успела уйти в тень, а дальше к северу
горы окрасились розовым - по западным склонам. Поврежденный палец начал
пульсировать. Он оторвал от хитона полоску ткани и встал на одно колено,
чтобы перевязать его. Теперь на каждом шагу он будет оставлять знак о том,
что ранен. Он прижал ладонью помятую траву, прикинув, насколько она упругая.