"Лоуренс Норфолк. В обличье вепря" - читать интересную книгу автора

рельсам прокручивающимися на ходу колесами. Они проехали мимо извозчика,
который слез с подводы, чтобы под уздцы втащить лошадь на пригорок, а теперь
стоял и переводил дух, положив на всякий случай руку на тормозной рычаг. От
волос Рут едва заметно пахло речной водой. Казалось немыслимым, чтобы
трамвай смог втащить на эту гору даже свой собственный, природный вес, не
говоря уже о набившихся в салон пассажирах.
Но, едва миновав костел, вагон опять набрал скорость. Он остановился
сперва возле местного правительственного учреждения, где в него села группа
мужчин, одетых в костюмы при жестких крахмальных воротничках, а потом на
углу Лауринер-штрассе. Когда заполнились все сиденья, отец Густля перешел
для порядка на заднюю площадку. Сол поинтересовался у него успехами сына, и
кондуктор отрицательно покачал головой. Густль аттестата так и не получил.
Экзамены они все сдавали полтора месяца тому назад, в гимназии, в гулких
классных комнатах которой ныне царили только меловая пыль и жара, - в двух
кварталах к востоку отсюда. Рут улыбнулась, открыла глаза и уставилась в
светло-кремовый потолок трамвая. Как масло, подумала она, прохладное и лежит
в кладовке. В трамвае стало душно.
Внезапно улица стала шире. Город будто набрал полную грудь воздуха, а
потом выдохнул весь жар своего тела, как только трамвай въехал на Рингплатц,
где внезапно разбежавшиеся по сторонам здания создали вакуум, мигом
высосавший пассажиров из вагона, соединив и смешав их со всеми теми, кто уже
собрался на площади: с мужчинами в сорочках, мужчинами в темно-синих
фартуках, мужчинами в коричневых и черных костюмах, с женщинами, которые
несли корзины или младенцев. То одна, то другая боковая улица раз за разом
выпускала на площадь тележку, груженную ящиками или бутылями, переложенными
соломой; тележки катились через ярко освещенное солнцем пространство и снова
исчезали в тени. Домохозяйки несли завернутые в бумагу и перетянутые тонким
белым шпагатом куски мяса и бугристые авоськи с овощами. Ратуша отбрасывала
на теплую булыжную мостовую косой параллелепипед тени с тупым квадратным
отростком часовой башни. Было семь минут пятого. Единственный на весь город
светофор, на который никто не обращал внимания, пробежался по всей доступной
ему цветовой гамме.
- Кофе, - сказал Якоб.
- Пирожное, - сказала Рут.
- "Пить не хотелось мне, - процитировал Сол, - Сей... что-то там...
меня наполнил ключевой водой", - Он сделал паузу, - А мне казалось, мы
собирались идти в парк.
- Потом, - сказал Якоб, отлепляясь от сиденья.
Он спрыгнул с подножки и двинулся по направлению к кафе. Сол и Рут
пошли следом.
"Шварце Адлер" был расположен прямо напротив ратуши. Его причудливо
изукрашенный фасад протянулся вдоль северной стороны площади чуть не до
самого угла, где узенькая улочка, сплошь составленная из магазинных витрин,
уводила к старому хлебному рынку. Каждое лето, по мере того как погода
делалась все лучше и лучше, из кафе наружу выставляли все больше и больше
столиков, пока они практически напрочь не перегораживали вход в улочку.
Каждый год префект писал Августу Вайшу, владельцу кафе, письмо с претензиями
по этому поводу - как правило, уже в сентябре. И столики послушно начинали
исчезать один за другим, пока не пропадали полностью: в любом случае в
октябре было уже либо слишком холодно, либо слишком сыро, чтобы сидеть под