"Лоуренс Норфолк. В обличье вепря" - читать интересную книгу автора

так солидно. Они обозначали маклеров, которые во время оно составляли
почетную вереницу гостей, царственных дядюшек, заходивших проведать Сола как
наследника семейного дела. "НТ" - это Херман Тишман, который вечно таскал в
карманах карамельки и норовил сунуть конфету забежавшему на склад мальчику.
"MW" - один из трех Мартинов Вальцев, сына, отца и деда. Они все торговали
под одним и тем же именем и платили друг за дружку по счетам. Наособицу были
литеры "A*D*I W", означавшие когда-то Авраама Вассерштайна и его сыновей
Давида и Исаака, а теперь одних только сыновей, которых в городе не любили.
Отец их запомнился Солу как человек огромный и страшный, истово религиозный
еврей, который, ухватив его за щеку, спрашивал, может ли он уже читать на
память "стихи": Солу тогда было семь лет от роду и стихов он на память не
знал. Потом он вспомнил, с внезапно прихлынувшим чувством раскаяния, какое
облегчение испытал, узнав, что Авраам Вассерштайн умер. К тому времени он не
видел этого человека уже несколько лет: примерно лет в пятнадцать он
перестал ходить на склад - как, собственно, и в любое другое место, где мог
хотя бы по случайности столкнуться с отцом.
Хирш удалился в свою каморку у ворот. И в самом деле, что ему, Соломону
Мемелю, нужно в этом месте, в данный конкретный вечер? Почти совсем
стемнело, на широкой улице за дальней стеной двора было тихо. Ему давно уже
пора идти домой. Под ближайшим к нему навесом были рейки, которые, пролежав
тут всю зиму напролет, выгнулись и потрескались. Инициалы маклера на них
были выцветшие и неровно написанные, так что едва можно было их разобрать.
Почерк изобличал торопливость и дурной склад характера, и Сол, естественно,
узнал эти буквицы моментально. "LM" означало: Леопольд Мемель.
Ему тогда уже почти исполнилось пятнадцать. Сейчас ему казалось, что с
отцом он начал общаться гораздо меньше еще до того, как их взаимное
непонимание переросло в открытую антипатию. Может быть, и те события,
которые за этим последовали, были обусловлены только этим. Самые нелепые
подростковые причуды своего сына отец имел обыкновение отметать в сторону
одним мановением руки. Некоторыми из них он даже гордился. Сол представил
себе, как отец стоит здесь, посреди двора, хлопает по спине своих приятелей,
и все они говорят разом, перекрикивая друг друга, и подливают в кофе шнапс.
Как бы они отреагировали на известие о том, что сын Лео Мемеля сидит целыми
днями, скрючившись, за столом и кропает стишки? А случилось это за три
недели до его дня рождения. Заблаговременный подарок от папы. Интересно,
знали они об этом уже тогда? Если знали, то вряд ли упустили бы случай
подначить собрата-маклера, с которым работали рука об руку уже лет двадцать
с хвостиком. Тогда они жили на Василькогассе, в тесной квартирке, выходившей
окнами на широкую, обсаженную каштанами улицу. Отец развел свой костер во
дворе, с тыльной стороны дома. Сол прекрасно помнил, как шел домой из школы
и почему-то уже заранее знал, что случилось, еще до того, как переступил
порог квартиры. Запах дыма все еще висел в воздухе. Вот, значит, на что ты
предпочитаешь тратить свое время.
Что-то должно было послужить спусковым крючком для этого поступка,
думал он. Но что? Он развернулся и пошел к распилочным мастерским,
расположенным в восточной части двора. Русские успели похозяйничать и здесь,
оставив после себя разносортную и уже никому больше не нужную мануфактурную
мебель: пустые рамы, козлы, верстаки, сундуки. Сол вытянул из общей свалки
нечто похожее на маленький, грубо сработанный столик и сел на него. Через
ограду возле главных ворот он увидел двух быстро идущих к центру города по