"Лоуренс Норфолк. В обличье вепря" - читать интересную книгу автора

воды, знакомого пейзажа. Анкей и Мелеагр отступили на шаг друг от друга. Те,
что оказались поблизости, уже успели обратить внимание на этот странный
альянс: Тесей и Пирифой, Ясон, сидевший чуть поодаль, и еще четыре или пять
человек, собравшиеся вокруг Пелея и Теламона. Терсит и Линкей что-то
бормотали себе под нос, с головой уйдя каждый в свой личный мир боли.
Нестор, судя по всему, заснул. Кто еще? Кастор и Полидевк подошли ко входу в
ущелье и осматривали верхнюю часть стен. Акаст правил наконечник копья,
скрежеща о железо плоским осколком камня. Прочие ничем не были заняты. Скоро
они опять тронутся с места, подумала она, а потом ей в голову пришла еще
одна мысль. С места тронутся все, кроме одного. Она огляделась вокруг, чтобы
проверить свою догадку, а потом обернулась на Анкея и Мелеагра, которые
по-прежнему вглядывались в береговую линию: тростник, вода, склон Аракинфа.
И ни единого движения. Ни единого знака. Мелеагр встретился с ней взглядом,
и она опять почувствовала себя стоящей там, на невысоком холме возле места
их высадки, и как двигалось его тело, чтобы скрыть под собой ее тело, и как
он смотрел на нее, пока не появился другой, более молодой мужчина и не
прервал эту молчаливую сцену. Но здесь уже никто их прервать не сможет - и
факт сей явственно читался на его лице, - и Анкей понял это раньше, чем кто
бы то ни было другой. Ну что ж, подумала она. Меланион исчез.

* * *

Некая тень набухает на самом краешке его души. Но только потянись, она
исчезнет. Ночной охотник должен понимать такие вещи: собака мыслит носом,
дичь пахнет сильнее, когда за ней гонятся, вода не переносит никаких других
запахов, кроме своего собственного. Бестолковая суета собак возле ручья,
бегущего вниз по склону Аракинфа, дала ему еще один намек на то, чья именно
фигура маячит на периферии его поля видения. Ложбина шла как вниз, так и
вверх, поднималась в гору и исчезала под непроходимой порослью, густо
покрывшей нижнюю часть склонов Аракинфа. Сыновья Фестия, сбежав, ступили в
сей поток, который пробивал дорогу к некой невидимой точке где-то в верхней
части склона. А дальше?
Меланион окинул взглядом охотников: неприметное движение головой.
Ложбина представляла собой крутую траншею в половину человеческого роста
глубиной, прорытую бурным током воды, и по ходу течения она все время
изгибалась и меняла направление. Один-единственный миг, одно-единственное
мгновенное движение, и никто ничего не заметит. Все смотрят вниз, на лагуну;
их отчет об охоте, записанный следами по земле, оборвется у кромки воды и
возобновится там, где им заблагорассудится вернуться на берег. Его
собственный вообще не оставит следа, но успешным будет именно его
собственный. Потери в покинутом жителями городе, отсутствие Энея, безумное
жертвоприношение, при котором грядущее поражение охотников явственно
слышалось в стонах жертвенных животных, когда они сгорали заживо. Отныне в
легендах, которые сложат про эту охоту, обо всем этом не будет ни слова. И
эта лишенная троп территория - его собственность, она принадлежит ночному
охотнику - ему.
Он спрыгнул в русло ручья, припал к земле и стал ждать, отсчитывая
секунду за секундой. Никто не крикнул ему вслед. Он пополз вверх по течению.
Дневной охотник - человек солнечный. Двойник ночного охотника живет
вплоть до захода солнца. Он пышет жаром. Дневной охотник становится единым