"Андрэ Нортон, Шервуд Смит. Эхо времен ("Война во времени" #6)" - читать интересную книгу автора

отмечала не только маленькие события дня - пробуждение, отход ко сну,
различные трапезы, но и звучала на свадьбах и похоронах, на всевозможных
празднествах, устраиваемых на протяжении года.
Местная музыка, в отличие от музыки дорце, оставалась для Сабы
непонятной. Ее детство прошло под музыку дорце. Она слушала йилайлскую
музыку и улавливала какое-то сходство, родство, некую потребность, присущую
обоим, совсем разным народам, - потребность выразить в музыке танец жизни и
смерти.
Но подлинное понимание пока ускользало от нее. Все успехи имели
разрозненный вид, походили на немногочисленные кусочки большой головоломки.
Думать об этом было неприятно, но, хотя эфиопка мысленно гнала от себя этот
образ, сознание постоянно показывало ей ее цель в виде осколков стекла - или
зеркала, - которые следовало собрать воедино. Но прикасаться к этим осколкам
и ранить в кровь пальцы нужды не было: появлялись заботливые руки призрака -
руки Екатерины, лингвиста из состава пропавшей экспедиции. Мариам придавала
такое большое значение ее советам, что многие записи Екатерины заучила
наизусть, и теперь стала ощущать за этими записями слова человека.
Когда тело Сабы уставало и она вынуждена была ложиться, приходило время
бесед с Екатериной. Во время одного из инструктажей на Земле она видела
фотографию русской-лингвиста и теперь отчетливо представляла себе ее лицо -
скуластое, с широко расставленными темными глазами, коротко стриженными
черными блестящими волосами, тронутыми сединой. Форма головы у Екатерины
была такая, как у монгольских предков - сильных, непоколебимых, отважных.
Мариам, принадлежавшая к совсем иной народности, все же ощущала
странное родство с русской.
Транс, в который впадала музыковед, порой становился таким глубоким,
что призрак казался ей совершенно реальным человеком.
"Слушай, - повторяла Екатерина снова и снова. - Слушай за пределами
времени".
А дальше звучали фразы со странными глагольными временами.
Озадаченная диковинными видовременными конструкциями йилайлского языка,
Саба углубилась в исследование чувственных противоречий. Она обнаружила, что
один ряд клавиш содержал элементы, с помощью которых модуляции голоса
приобретали эмоциональную окраску, и тогда обычные идеографы наделялись
несколько противоречивыми оттенками значения. Почти как дзенские коаны -
"зеленый вкус" был столь же парадоксален, как известный "хлопок одной
ладонью". Профессор начала улавливать связь между странной системой
глагольных времен и противоречивыми эмоциональными модуляциями. Но ухватить
проблему целиком ей никак не удавалось.
"Образ, - говорила она призраку лингвиста. - Наверное, ты это
почувствовала, да? Ведь это ты раскидала осколки этого зеркала".
"Это не зеркало, - отвечала Екатерина. - Это - окно. - Она улыбнулась,
и ее глаза стали похожими на полумесяцы. - Найди образ, Саба Мариам. Найди
образ - и освободи меня".
Женщина с трудом поднялась с кровати, попила воды и села к компьютеру.
- Осколки... - бормотала она. - Осколки...
Но снова и снова ее останавливало собственное неведение.
В конце концов она заставила себя подняться и, прислонившись к стене,
дождалась, когда волны темноты, заполонившие поле зрения, отхлынут. Тогда
музыковед надела балахон и, выйдя из комнаты, направилась в ту сторону, где