"Андре Нортон. Заклинатель Колдовского Мира ("Колдовской мир" #4)" - читать интересную книгу автора

за зверя, если бы не чувствовал, что передо мной более, чем животное.
- Кто это? - спросил Годгар.
- Не знаю, - ответил я, понимая только, что это один из прислужников
зла, вроде серых и расти.
- Смотри! - сказал Годгар. - Вода...
Столб воды, еще недавно такой высокий и мощный, теперь все уменьшался,
а поток, отделявший нас от костра, становился все уже.
Я наблюдал за этим, не в силах даже обрадоваться, поскольку чувствовал,
что вот-вот упаду и наверное больше не смогу подняться. А поток уже
превращался в ручей, ручей - в тонкую струйку.
- Кемок! - кто-то у костра звал меня.
Я попытался ответить, но не смог. За меня отозвался Годгар, к нам
устремились люди. Я упал на руки к Килану и провалился во мрак беспамятства,
поглотившего боль.
Когда я очнулся, надо мной совещались Дагона и брат. С каким-то тупым
безразличием я узнал, что укусы фасов - а напали на нас именно они - ядовиты
и что Дагона своими травами может на время облегчить боль, но вылечить меня
в таких условиях нельзя.
Я оказался не единственным раненым: были пострадавшие от падения камней
и еще несколько укушенных фасами. Но мой случай был самым тяжелым и мог
задержать нас в пути.
Килан сказал, что останется со мной, пока не пришлют помощь, но по
глазам Дагоны я понял, что оставаться нам слишком рискованно. Пребывая в
дремотном состоянии под воздействием ее снадобий, я не боялся ехать. Я знал:
хотя, благодаря таинственному наводнению, фасам и пришлось отступить, вряд
ли эта их вылазка будет последней, и быть отрезанными от Долины означало
оказаться в ловушке.
- Привяжите меня к Шилу, - кое-как выговорил я, слыша свой голос как
будто издалека. - Мы едем... иначе погибнем... надо ехать...
Дагона заглянула мне в глаза:
- Ты действительно этого хочешь, Кемок?
На рассвете мы выехали; меня, как я и просил, привязали к Шилу. Дагона
дала мне какие-то листья, велев их жевать. Кисловато-горький сок растения
притуплял боль; она не исчезла совсем, но уже не причиняла невыносимых
мучений.
Над нами по-прежнему нависали тяжелые грозовые тучи. Я ехал словно в
полусне, видя окружающее то как в тумане, то совершенно отчетливо, а порой
вовсе погружался в забытье.
Мы достигли реки, и тут я внезапно ощутил мысленный удар, такой сильный
и враждебный, что задохнулся и едва удержал равновесие на спине у Шила.
Рентан издал душераздирающий вопль и очертя голову ринулся вниз по крутому
берегу - он был неуправляем. Позади слышались крики и топот копыт.
Словно спасаясь от погони, Шил бросился в реку" Надо мной сомкнулась
вода, я стал отчаянно биться, пытаясь сбросить путы, державшие меня на спине
обезумевшего рентана, уходящего все глубже под воду.
Наконец веревки ослабли, я вырвался и вынырнул на поверхность,
задыхаясь, ловя ртом воздух. Плавал я хорошо - меня учил плавать Откелл,
сулькарец, изуродованный в морских сражениях, которого приставил к нам наш
отец. Но раненая левая нога не слушалась. Все еще задыхаясь, я подплыл к
выступающему из воды валуну и из последних сил ухватился за него. Весь туман