"Андре Нортон. Заклинатель Колдовского Мира ("Колдовской мир" #4)" - читать интересную книгу автора

улетучился у меня из головы, боль вернулась, лишая сил; меня вот-вот могло
оторвать от камня течением.
Вдруг кто-то обхватил меня сзади. Килан! Я хотел произнести его имя, но
не смог. Тогда я позвал брата мысленно... Никакого ответа!
Кто-то крепко вцепился в меня и стаскивал в воду. Я закричал, вырываясь
и тщетно пытаясь повернуться, чтобы увидеть, кто это. Но меня уже тащили
прочь от спасительного камня в противоположную от берега сторону.
Голова моя едва высовывалась из воды, я увидел на берегу Килана,
который, сидя верхом на Шабрине, искал меня взглядом. Казалось, он смотрит
прямо на меня, но я понял, что он меня не видит. В отчаянии я снова хотел
позвать брата, но ни звука не сорвалось с моих губ. Я попробовал мысленно
призвать его и словно наткнулся на высокую сплошную стену.
Килан пустил Шабрину вдоль берега, продолжая искать меня, хотя я был на
виду. Меня тащили все дальше и дальше, прочь от брата и остальных. Я увидел,
как Шил, выйдя из воды, вскарабкался по берегу и встал с опущенной головой.
Потом все они исчезли за поворотом реки, и я потерял последнюю надежду на
спасение.

5

Меня больше не уносило стремительное течение - я лежал распростертый на
твердой сухой поверхности. Я не сразу открыл глаза, повинуясь первобытной
потребности узнать как можно больше с помощью других чувств, не обнаруживая
признаков жизни. Боль в бедре усиливалась.
Дул ветер, и меня начало трясти от холода. Ощупав пространство перед
собой, я понял, что лежу на песке. Невдалеке слышался плеск воды, а над
головой глухо завывал, как в голых ветвях, ветер. Больше я ничего не смог
уловить, и открыл глаза.
Тяжелые тучи по-прежнему превращали день в сумерки. Надо мной в мрачном
небе застыл корявый сухой сук, словно унылый памятник давно умершему дереву.
Я попробовал приподняться, но голова закружилась, и все поплыло перед
глазами. Чувствуя, как к горлу подступает тошнота, я повернулся, тело мое
напряглось, и изо рта хлынул поток воды.
Отдышавшись, я снова с отчаянной решимостью попытался приподняться.
Борясь с новым приступом тошноты, я осторожно повернул голову, огляделся
вокруг и увидел, что лежу в двух шагах от воды. Справа громоздились валуны,
между которыми застряли побелевшие палки и обломки тростника - плавник,
принесенный давним паводком.
Шлем и меч я потерял. Повязка, наложенная Дагоной, ослабла и вся
пропиталась кровью. Рядом не было ни души. Тот, кто утащил меня по реке от
брата и товарищей, не утопил меня, но обрек, может быть, на еще более
жестокую участь: рана лишала меня возможности передвигаться, и я не мог
надеяться на спасение.
Но мы, эсткарпцы, упрямый народ. Да и мой отец никогда не смирялся под
ударами судьбы. Преодолевая боль, я подтянулся к валуну, обливаясь потом,
заставил себя подняться на ноги и всем телом навалился на камень. Теперь я
мог полностью оценить обстановку: положение мое было безнадежно.
Я находился не на берегу, а на островке посреди реки, который, судя по
всему, временами полностью заливало водой. На нем не было никакой
растительности: только песок и камни. Я вспомнил островок, на котором мы