"Амели Нотомб. Дневник Ласточки" - читать интересную книгу автора

Я проглотил его залпом. Закончил глубокой ночью. Трудно сказать, что я
чувствовал. Единственное, в чем я был уверен: напрасно я надеялся, что
испытаю облегчение. Да и мое любопытство вовсе не было удовлетворено, а,
напротив, возросло многократно. Я-то ожидал излияний, признаний и прочей
чепухи - в общем, подтверждения, что я убил самую обыкновенную девчонку.
Но ничего подобного там не было. Больше всего поражала отрывочность ее
записей. Имя покойной не всплыло ни разу. Ни одного упоминания о любви,
дружбе или ссоре. Вот, пожалуй, самая интимная запись, датированная февралем
текущего года:
Эти большие старые квартиры плохо отапливаются. Я приняла очень горячую
ванну, закуталась потеплее и забралась в постель. Но все равно умираю от
холода. Писать, высунув руку из-под вороха одеял, - истинное мучение. Живой
себя не чувствую. И так уже много недель.
Она так мерзла, бедняжка, что этот холод даже меня пробрал до костей,
хотя я уже забыл, что такое самые элементарные чувства. У меня сжалось
сердце. Богатая девица, так легко было бы посмеяться над ней. А в дневнике
описывает столь явный признак нищеты - мучительную неспособность организма
согреться.
По крайней мере, ясно, что она была очень скрытной. Одно меня смутило:
неужели она подозревала, что за ней шпионят? И была права, как выяснилось.
Но может, она боялась, что дневник выкрадут, потому и писала так сдержанно?
Только какой интерес доверяться дневнику, чтобы скрытничать?
Но я не юная девушка, и мне тут было не разобраться. Женщин я презирал
и видел их насквозь. Но не девушек. Правда, маленькие дурочки, какими обычно
бывают девственницы, ничуть не загадочнее своих взрослых сестер. Но изредка
попадаются странные и непонятные тихони. Моя жертва была как раз из таких.

Зазвонил телефон. Юрий.
- Ты почему не позвонил?
- Забыл.
- Как все прошло?
- Пять из пяти. Отлично.
- А документы?
- У меня.
- Не понимаю, почему ты не позвонил, - повторил он ледяным тоном.
- Я устал. И заснул.
- Чтобы это больше не повторялось. Мы должны полностью доверять тебе.
Это "мы" красноречиво подчеркивало серьезность предупреждения.
- Ладно, привози документы.
- Прямо сейчас, в воскресенье?
- Ушам своим не верю, Урбан. У нас, по-твоему, профсоюз?
- Еду.
Юрий был прав. Раз уступи - и вскоре потребуют оплаченный отпуск.
Секунду я колебался: может, положить дневник в портфель? Ведь я его там
и нашел. Но как-то рука не поднялась. Эта тетрадка уже стала моим
сокровищем. И зачем шефу дневник какой-то незнакомой девчонки, которую я
убил?
Я погнал через весь Париж. Мотоцикл недовольно фыркал, и я его понимал.
Забирая документы, Юрий странно взглянул на меня. Я уже собрался уходить, но
он удержал меня: