"Валерия Новодворская. По ту сторону отчаяния" - читать интересную книгу автора

понимаю, что мы с Александром Грином любили одни и те же книги. Фенимор
Купер, Гюстав Эмар, Майн Рид, Вальтер Скотт... Все это странным образом
перемешивалось с Ибсеном, Байроном и биографиями Плутарха. Так же, види-
мо, воспитывались юные Володя Ульянов и Коля Бухарин с Левой Троцким, но
в шестидесятые годы это был большой нестандарт. Лет до двенадцати я меч-
тала стать пиратом (вскормлена на "Одиссее капитана Блада"), а потом,
"встретившись" с Рихардом Зорге, - разведчиком. (Конечно, советским, а
не агентом ЦРУ.) 1956 год для меня в детстве мало что значил, никаких
диссидентов в моем окружении не было. Зато ранний Фидель Кастро, казармы
Монкада и Сьерра-Маэстра были для меня большой приманкой. Вы скажете,
что такой характер не мог быть ни добрым, ни милосердным? Не скажите!
"Жестокость" Павла Нилина, наверное, была списана с натуры, и такие
Веньки Малышевы в 20-е годы в глухих уездах, подальше от чрезвычаек, во-
диться могли. Не удивительно, что меня в 14 лет понесло в комсомол, в
котором я не нашла никакой революционной романтики, но который, в отли-
чие от Троцкого, я всерьез намеревалась переделать изнутри то ли в роту
королевских мушкетеров, то ли в бригаду неуловимых мстителей. В 15 лет я
обивала пороги райкомов и военкоматов, требуя послать меня во Вьетнам
(мне был глубоко безразличен вьетнамский социализм, но вьетнамцы, с моей
точки зрения, были слабее - а "Дон Кихота" к 1965 году я уже прочла и
усвоила). Наверное, явись перед секретарями и военкомами Летучий Голлан-
дец, они были бы меньше удивлены. Они явно не знали, как меня сплавить с
рук. Готовясь к карьере разведчика, я плавала, ходила в турпоходы, зани-
малась греблей, альпинизмом, стрельбой, фехтованием, прыгала с парашю-
том. Спортсмена из меня, правда, не вышло. Скверное зрение и скверное
здоровье вполне подходили для тихони-отличницы, но не для будущего су-
пермена. Спортивных данных у меня не было никаких, и если у меня что-то
получилось (в плавании и альпинизме), то на одной спортивной злости.
Пять томов мушкетерской эпопеи Дюма были зачитаны до дыр, а французскую
экранизацию я смотрела 25 (25!) раз. К тому же на экраны где-то в 1965
году вышел американский фильм "Спартак". Его я смотрела 15 раз. Уже в 15
лет у меня не было сомнений: надо или сражаться с гвардейцами кардинала,
или поднять восстание рабов. Естественно, что, когда я в 17 лет узнала,
что у власти в моей собственной стране как раз гвардейцы кардинала, а
вокруг одни сплошные рабы, я не стала проливать слезы, а сочла это по-
дарком судьбы. Собственно, я получила тимуровское воспитание (не разме-
ниваясь на помощь старушкам). Я не жалею о нем и не отрекаюсь от него.
Мне и сейчас дедушка Гайдар ближе и понятнее внука. Если люди делятся на
мужей совета и мужей войны, то я, бесспорно, принадлежу к последним. Не
следует думать, что к 1967 году я плохо знала Чехова, Достоевского, Гар-
шина, Тургенева. Я их отлично знала, но не считала своими. Это было
"чуждое мне мировоззрение". Рефлексии во мне было не больше, чем в д'Ар-
таньяне или в Робин Гуде. И сейчас, когда я пишу эти строки, эти
фольклорные личности для меня важнее и роднее братьев Карамазовых, князя
Мышкина и Лаевского с Ивановым. Ну и Бог с ним! Спасибо большевикам за
мое гражданское воспитание. В сущности, они восстановили в России культ
добродетелей Рима: Отечество, Честь, Долг, Слава, Мужество. Со щитом или
на щите - и никаких сантиментов. Человек и гражданин - это синонимы. Хо-
рошо бы это осталось нам на память об СССР, но ведь даже в 1965 году та-
кие идеи были уже антиквариатом. А печально знаменитый Павлик Морозов