"Геннадий Новожилов. Московский Бисэй " - читать интересную книгу автора

казалось, что она идет дорогой, уводящей с каждым днем все дальше от жизни.
Ей было уже все равно. Однако она продолжала успешно трудиться, была
нарасхват, фамилия ее значилась в титрах нескольких широко известных
фильмов. Поэтому делом обыкновенным показалось приглашение неприятного ей
Константина Николаевича поработать над фильмом о влюбленном японце. Она по
привычке сморщила носик, но сценарий взяла. А когда прочитала, то, увидев
перед собой все того же улыбающегося Костю, мгновенно поняла: без этого
субъекта ей не жить. Она молча положила сценарий на краешек стола, достала
сигарету, закурила и закашлялась.
- Тебе бы бросить курить, - ласково произнес Костя.
Она молча кивнула.
- Ну как, будем работать? - продолжал он.
Она утвердительно тряхнула челкой.
- Слышь, повелитель! - обратился Шура к работавшему над макетом
Косте. - А кого он ждет-то?
- Ты о ком? - выпрямился с кисточкой в руке Костя.
- О ком, о ком! Об утопленнике твоем, - отвечал Шура. - Поглядеть,
понимаешь, охота, какая она такая, Софи Лорен, чтобы из-за нее собой треску
кормить.
- Разумеется, она красавица, - несколько растерялся режиссер.
- А ты откуда знаешь?
- От верблюда, - рассердился Костя.
- Тебе, барин, ваше степенство, верный раб дело толкует, а вы бровки
нахмуриваете.
И Шура принялся говорить о том, что катастрофически теряет интерес к
этой истории, что персонаж их движется туда, где никого нет, что необходимо
хоть раз взглянуть на несуществующую красавицу, тогда само собою появится
направление.
- А то ведь что получается, - объяснял Шурка, - ты, Кость, всучил нам
нечто одноногое, а взамен требуешь изящное двуногое. И Катерина так думает.
- Спелись, - разбурчался Костя. - Для вас с Катькой отдельную куклу,
что ли, заказывать? Директор ночи не спит, мечтает, как бы вбухать деньги в
персонаж, которого и на экране-то не будет.
- Да при чем тут директор? Сам и сделай. Ты холостой, делать тебе дома
все едино ни хрена.
Глянцевые календари с японскими дивами в умопомрачительных кимоно,
одолженные у знакомых очаровательные куколки-нэцке, прекрасный альбом с
гравюрами Утамаро, выпрошенные у калмыка, некогда шпионившего в Японии,
срамные книжки-макурадзоси с лубочными изображениями веселых похождений
продажных девушек-дзеро - все пошло в дело, и Костя превратился в археолога,
неустанно добывающего облик прекрасной погубительницы Бисэя.
И вот уже готов подвижной скелетик, на ручках и ножках хитроумные
сочленения, все эти шарнирчики, позволяющие легко манипулировать куклой.
Сколько возни с "плотью", превратившей скелетик в изящное тельце. Сколько
выпрошенных у знакомых дам лоскутков примерялось к безголовой еще фигурке.
Головка вырезалась по старинке, из липового чурбачка; у самого Костиного
носа из-под стамесок завивались тоненькие стружки. В результате получилось
очень хорошо. Наконец отшлифованная головка покрыта грунтом под раскраску и
помещена на спицу подсыхать. Костя понимал - можно бы и попроще, да
остановиться не мог и работал неистово, как Бетховен.