"Эдна О'Брайен. Девушка с зелеными глазами ("Деревенские девчонки" #2) " - читать интересную книгу автора

помогла мне застегнуть платье. Оно было такое плотное, что я едва могла
дышать в нем.
"Би-бип, би-бип", - просигналил ровно в десять Туша из своего
автомобиля, и мы стали спускаться, приподняв подолы наших платьев, чтобы не
испачкать их. Он приехал за нами на синем фургоне, который обычно
использовал для перевозки собак. Запахи внутри машины были соответствующие.
Мы заехали за Имонном Уайтом, учеником аптекаря, который должен был
стать моим партнером на этот вечер. Все в нем было хорошо, кроме разве что
того, что он постоянно говорил "клево", "очень клево", "ну просто очень
клево", "ну просто ну очень клево", "клево".
По дороге мы заскочили в заведение на Норт-Фредерик-стрит, чтобы
пропустить по стаканчику. Посетители, все как один, уставились на наши с
Бэйбой бальные наряды. Бэйба очень переживала, что не смогла достать мех.
- Чем будем травиться? - спросил Туша, хлопая Имонна по спине.
Имонн был изобретателем, о чем свидетельствовал скромный значок,
который он, должно быть специально, перевесил с лацкана своего повседневного
костюма на черный пиджак, взятый напрокат. Он пожелал томатного сока, чем
вызвал обиду со стороны Туши. Чтобы замять недоразумение, Бэйба сказала, что
мы с ней выпьем по полной порции.
Мне пришлось танцевать с Имонном большую часть вечера, он ведь был моим
партнером. Он мне уже все уши прожужжал своим "клево", "очень клево". Это
были первые бальные танцы, на которые он попал. Его восхищение вызывало
почти все: и то, что пол скользкий, и розовый свет повсюду, и оба оркестра,
и свисающие с потолка бумажные цветы, и накрытые для ужина столы. Плечи и
спина у меня в этом платье были открытыми, и он весь вечер лапал мою голую
спину своими розовыми ладонями. Волосы и даже ресницы у него были розовыми,
а розоватая кожа почему-то напоминала мне о маленьких поросятах, которых мы
держали дома в деревне. Туша был полной его противоположностью:
- Ты женщина благородных кровей, - сказал мне он немного позже, когда я
танцевала с ним в серебряных туфлях из ателье проката, мечтая кружиться в
вальсе с Юджином Гейлардом.
Я сейчас даже радовалась, что он не принял приглашение, потому что он
возненавидел бы меня, увидев в этом пропыленном одеянии, говорящей всякую
чушь, чтобы развлечь компанию.
За ужином мы все изрядно выпили, а Туша, конечно, как всегда, здорово
перебрал, сделался буен и стал очень громко разговаривать. Наконец он
свернул меню трубочкой и заорал в нее:
- Да здравствует республика, да здравствует Ноэль Браун, да здравствует
Кастро, да здравствую я!
Имонн так перепугался, что вышел из-за стола и удалился в неизвестном
направлении. Больше мы его не видели. Очевидно, изобретатели не всегда в
состоянии понять, какая бесшабашная радость может наполнять иных людей
вместе с выпитым вином.
В два часа, когда веселье достигло кульминации, мы с Бэйбой
препроводили Тушу к нам домой. Он был слишком пьян, чтобы сесть за руль
своего синего фургона, и поэтому взял такси. Но он оказался не в состоянии
сообщить водителю свой адрес, а мы, несмотря на то что были знакомы с ним
больше года, тоже понятия не имели, где он живет. В Дублине это дело было
обычное. Пришлось тащить его к себе. Мы уложили его на софу, стоявшую у
Джоанны в гостиной.