"Михаил Петрович Одинцов. Испытание огнём " - читать интересную книгу автора

атаки. На все это уходят минуты, ни они могут оказаться решающими и в нашу
пользу. Главное, что вам надо запомнить: в любой обстановке, а в бою с
истребителями в особенности, нужно действовать и воевать без паники.
Держаться за командира, а он вас не бросит в беде".
Правда, этот оптимизм после первого дня боев воспринимался Матвеем
настороженно, но он все же был уверен в его незыблемой правоте. Вспоминая
разбор и потери полки в воздушных боях, он силился найти какую-то панацею от
случайности, так как не соглашался
С тем, что его жизнь и жизнь экипажа зависят от случая. Его больше
всего поразило стечение обстоятельств на боевом курсе в эскадрилье
Митрохина, о которых тот докладывал на разборе. Он, как командир, ничего не
мог предпринять и потерял сразу два самолета. Матвей вытащил блокнот из
кармана и записал:
"Когда эскадрилья вышла на боевой курс, их встретили два
"Меесершмитта-110", Прошли на пересекающихся курсах и сразу зашли в хвост
группе. Заняли дистанцию метров семьсот, уравняли с бомбардировщиками
скорости и открыли стрельбу. Для двадцатимиллиметровых пушек истребителей
дистанция посильная, а для наших пулеметов велика. Что делать? Уйти с
боевого курса?
Но второй раз на цель не пустят, а могут у врага подойти и новые силы,
тогда будет еще хуже.
Надо маневрировать! Но штурман уже начал прицеливание. Маневр означал
бы отказ от выполнения задачи в первом заходе. Решили бомбить.
Пока дошли до цели, до сброса бомб - двоих сбили: одного на фланге
группы, а второго в ведущем звене. В ведущем звене сбили не командира,
наверное просто по ошибке, потому что истребителю было безразлично, по
какому самолету стрелять".
Но последующий анализ этого воздушного боя Митрохина вновь дал Осипову
право на использование оптимизма Наконечного.
После сброса бомб оставшаяся семерка начала активный маневр и ушла на
бреющий полет. И это обстоятельство уже не позволило даже тяжелым
двухмоторным, четырехпушечным истребителем немцев использовать свое
преимущество в дальности действительного огня и скорости.
С больших дальностей они не смогли больше поразить бомбардировщиков, а
в ближний бой, где их могли достать турельными пулеметами, идти не захотели.
Дальнейшая перестрелка не принесла успеха ни одной из сторон.
Потеребив белобрысую, по-детски свисающую на лоб челку, Осипов спросил
себя: "Неужели немцы знают, что калибр наших пулеметов 76,2 миллиметра, а
дальность действительного огня всего шестьсот метров?" И еще один вопрос: "А
как бы ты решил задачу в такой обстановке?"
И написал:
"Наверное действовал бы так же. А эта первая встреча с истребителями
для эскадрильи была и самая трудная. Ведь пока никто не знает в полку
реальной тактики немцев в воздушном бою".
Потом продолжил нить своих рассуждений:
"Но в этом вылете у Митрохина были не только потери, но и победы:
Митрохин не ушел с боевого курса и сбросил бомбы на цель; значит, немецкие
истребители не выполнили своей задачи полностью, не сорвали бомбометание. А
раз так, то надо считать, что бомбы упали на войска и там потери больше".
И еще.в одном выводе укрепился Осипов: "Бреющий полет - тоже