"Майкл О'Двайер. Утопая в беспредельном депрессняке " - читать интересную книгу автора

преисподней.
Слева от входа были прислонены друг к другу десятка два картин в рамах.
Вдоль стен тянулись стеллажи, заваленные всяким хламом. Там были книги,
свернутые холсты, набитые кистями консервные банки, тюбики краски,
разложенные на семь цветов: красные, зеленые, синие, желтые, коричневые,
черные и белые. Лежали абажуры, черепа животных, зонтики, две пустые бутылки
из-под водки, часы, ящик с инструментами, женские туфли, шляпы, гипсовые
статуэтки, бюсты, старые и новые телефонные аппараты и еще куча вещей,
которые при слабом свете даже нельзя было толком разглядеть.
По всему помещению была расставлена мебель: кресла, стулья,
выстроившиеся вдоль стен под стеллажами, шезлонг, два маленьких кофейных
столика, диван, напольные часы, торшер, пианино, музыкальный автомат, стол
для игры в пул, туалетный столик с зеркалом, большой шкаф для одежды, комод
и письменный стол. Пещера Аладдина, набитая безделушками и бог знает чем
еще.
Виски подобрался к Винсенту на цыпочках, чтобы поближе взглянуть на его
работу. За кушеткой с Элизабет взгляду открывалось продолжение комнаты:
стеллажи, ряды стульев, вдали угадывались очертания двуспальной кровати.
- Покажи гнев и мучения души! - кричал Винсент на Элизабет. - Мучения,
я говорю! Ты что, не знаешь, что такое мучения души? Это значит, что надо
быть вне себя, метаться, кататься, извиваться, крутиться, корчиться,
сворачиваться в спираль и разворачиваться... Я достаточно ясно объяснил, что
я от тебя хочу? Я хочу, чтобы твое тело изнемогало от боли и ненависти. А я
не вижу ненависти. Ради всего святого, мне нужна ненависть!
- Винсент, перестань кричать и работай с тем, что есть. Я не могу
лежать в такой позе бесконечно. Тебе даже моего лица не видно. Чем я должна,
по-твоему, источать ненависть?
- Женщина, я художник. Я пытаюсь создать шедевр. Я для тебя Господь
Бог, ты обязана беспрекословно мне подчиняться. Раз я говорю, что ты должна
меня ненавидеть, значит, будь добра.
- Я всей душой ненавижу тебя, Винсент, но я чертовски устала.
- Будешь ненавидеть меня, пока я не позволю тебе встать.
- Я встаю. Перерыв.
- Дай ей передохнуть, Винсент, - подал голос Виски, который уже
некоторое время наблюдал за этой сценой, развалившись в шезлонге позади
художника.
Винсент от неожиданности промахнулся кистью мимо холста и потерял
равновесие, но ухитрился не упасть и, придя в себя, поправил блузу,
накинутую поверх пижамы, и пригладил разметавшиеся волосы. Затем резко
обернулся к Виски:
- У нас гости? Наконец-то вы забрели в мою берлогу, мистер Виски! Вы
уже восстановили пошатнувшееся здоровье, как я вижу, и даже выбрались из
постели. Самостоятельно! Да вы молодец!
- Я пришел извиниться, но, кажется, не вовремя. Ты, похоже, все еще
сердишься на меня.
- Имею на то основания. Пострадали моя одежда и моя машина с чудесными
кожаными сиденьями. Может быть, мне следует считать необыкновенной удачей,
что ты соизволил покрестить их подобным образом? Может быть, я должен на
коленях благодарить тебя за это благодеяние? А? Как ты считаешь?
- Я заменю тебе обивку и все, что надо заменить, а потом уеду. Ты ведь