"Майкл О'Двайер. Утопая в беспредельном депрессняке " - читать интересную книгу автораэтого хочешь, не так ли? Чтобы я уехал раз и навсегда.
- Нет, нет, нет! - заорал Винсент и кинулся к Виски, размахивая руками и поливая все вокруг краской с кисти. - Ничего подобного, дорогой мой! И слышать не желаю о твоем отъезде. Оставайся с нами, сколько хочешь. Будь как дома. Ты совершенно неправильно меня понимаешь. - Тебя непросто понять. - Может, мне для ясности написать картину? - Очень остроумно. - Все в действительности очень просто. Хелена думает, что ей нужен ты, но она ошибается. На самом деле ей нужен я. Я это знаю. И она в глубине души это знает. Но она не может меня получить. По крайней мере, она так думает. Может быть, она и права. Ей кажется, что я слишком погружен в свою работу. Возможно, так оно и есть. Но я не могу не писать картины. - Может быть, она ревнует тебя не к твоей живописи, а к Элизабет? - Дикость какая! Прости, конечно, Элизабет - это полный абсурд. Хотя, если честно, я немного запутался в своих чувствах. Хелена мне дорога, но... как бы это сказать? - Ты хочешь развестись с ней. - Глупости. Разумеется, я не хочу разводиться. У нас один из самых удачных браков во всей Ирландии. По крайней мере, с финансовой точки зрения. Благодарить за это следует Альфреда - он подал мне идею. Точнее, идея пришла в голову Хелене, но суть не в этом. Он бормотал что-то насчет того, как забавно получается с искусством: будучи одним из самых бесполезных занятий, оно вместе с тем является одним из самых прибыльных. Это навело Хелену на мысль, что мне надо писать как можно больше картин. Я ведь учился когда-то у это дело - слишком много денег было, а они до добра не доводят. Она снова стала приставать ко мне, и, чтобы отделаться от нее, я взялся за живопись и сам удивился, как здорово у меня теперь получается. Хелена тоже так считает. Постепенно я стал все больше времени проводить в студии. Ей, естественно, было скучно болтаться одной. Поэтому я купил дом в городе, и она устроила там галерею, чтобы выставлять молодых многообещающих художников. У нее отличное чутье на то, что будет пользоваться успехом. Разумеется, она выставляла и мои работы, и они, разумеется, хорошо раскупались. - Ну и что же вам мешает жить в мире и согласии? - Я писал картины быстрее, чем их покупали. Она ведь не могла предлагать только мои работы, игнорируя всех остальных живописцев. У меня накапливался избыток готовой продукции. Тогда ее внезапно осенила еще одна идея - просто блестящая, самая лучшая из всех, какие когда-либо приходили ей в голову. Она сообразила, что мне надо писать картины в разной манере и подписывать их псевдонимами. Это оказалось просто золотой жилой. Теперь бывает так, что все выставленные в галерее картины принадлежат мне. Каждый покупатель ищет что-нибудь в манере, которая ему по вкусу, и что бы он ни нашел, это все равно моя работа. Восхитительно, правда? - Значит, ты не хочешь разводиться с Хеленой потому, что, кроме нее, никто не знает о вашем жульничестве? Теперь, правда, я знаю. А Элизабет в курсе? - Вот дурачок. Разумеется, я в курсе, - прозвучал голос Элизабет с кушетки. - И не вижу в этом никакого криминала. - Если бы я продолжат писать только под своим именем, мои картины |
|
|