"Фрэнк О'Коннор. В процессе работы (ессе)" - читать интересную книгу автора

не читаешь, а скорее рассматриваешь богато иллюстрированную книгу.
Рассказы в "Дублинцах" были расположены Джойсом, наверное, по тому же
принципу, по которому поэт располагает в своей книге стихи, ставя их в том
порядке, какой сложился у него в голове. Однако хронологический принцип
явно также присутствует, и в середине сборника помещена группа рассказов,
написанных, вероятнее всего, после "Сестер" и до "Мертвых". Это очень
грубые натуралистические зарисовки, построенные либо на ироикомическом
эффекте, либо на антитезе. Первая группа включает рассказы "Два рыцаря", в
котором без тени улыбки описывается забавное волнение двух бездельников по
поводу того, удастся ли одному из них выжать немного денег из молоденькой
служанки, его любовницы, и "Земля", в котором изображена старая дева,
работающая в прачечной, и всякие мелкие происшествия, грозившие помешать
ей встретить канун праздника Всех Святых с семьей ее женатого племянника.
Во вторую группу входит рассказ "Личины" - история о том, как подвыпивший
дублинский клерк, публично обруганный управляющим конторы, вымещает обиду
на своем несчастном сынишке, избив его за то, что он упустил в очаге
огонь, и рассказ "Облачко", где неудачливому поэту противопоставлен
удачливый журналист, у которого хватило ума вовремя убраться из Дублина.
Все это весьма неприглядные истории, как бы к ним ни относиться, но в
них изображены обездоленные слои общества, а это показывает, что Джойс был
подлинным новеллистом со своим собственным взглядом на мир.
Пожалуй, еще важнее отметить, что здесь наблюдается развитие
стилистических приемов, встречающихся в ранних рассказах. Мне уже
приходилось - в книге "Зеркало на дороге" - анализировать первый абзац
рассказа "Два рыцаря", но позволю себе рассмотреть его вторично:
"Теплый сумрак августовского вечера спустился на город, и мягкий теплый
воздух, прощальный привет лета, кружил по улицам. Улицы с закрытыми
по-воскресному ставнями кишели празднично разодетой толпой. Фонари, словно
светящиеся жемчужины, мерцали с вершин высоких столбов над подвижной
тканью внизу, которая, непрерывно изменяя свою форму и окраску, оглашала
теплый вечерний сумрак неизменным, непрерывным гулом" [Джеймс Джойс. Указ,
соч., с. 63].
В этом превосходном отрывке нельзя не заметить значительного развития
стилистического мастерства Джойса по сравнению с более ранними его
рассказами.
Определения подобраны не только с изощреннейшей тщательностью ("высокие
столбы"), но некоторые слова намеренно повторены, причем повторены, как
правило, либо в несколько ином порядке, либо иногда в несколько иной
форме, чтобы, с одной стороны, дать читателю почувствовать - это не просто
повторение, а с другой, чтобы в его мозгу отложился гипнотический эффект
повтора. Один из применяемых Джойсом способов - повтор существительного,
стоящего в конце периода, в начале следующего, где оно играет роль
подлежащего:
"...по улицам. Улицы...", хотя ключевыми словами отрывка выступают
прилагательные "теплый", "сумрачный", "неизменный" и "непрерывный". Тот же
прием использован и в другом отрывке при описании арфиста на Килдар-стрит.
"Он безучастно пощипывал струны, иногда быстро взглядывая на лицо
нового слушателя, а иногда - устало - на небо. Его арфа, безучастная к
тому, что ее чехол спустился до колен, тоже, казалось, устала и от
посторонних глаз, и от рук своего хозяина. Одна рука выводила в басу