"Эдвард Олби. Все кончено (Пьеса в двух действиях) " - читать интересную книгу автора

какие мы безнравственные, а заодно расскажи и о себе.
Дочь (сжав зубы, с ненавистью). Эта женщина ворвалась в наш дом и
увела... моего... отца!
Жена (после паузы, не грустно, а немного устало, может быть,
опустошенно). Да. А моего мужа. Ты не забыла? (Вздыхает.) В этом вся
разница. Может, у твоего красавчика есть люди, которые заботятся о нем, для
которых он не безразличен. Меня это не интересует. Должно бы интересовать
тебя, но тоже вряд ли. А мне... не безразлично, что происходит здесь. Эта
женщина любит моего мужа - как и я, и он был с ней счастлив - как и со мной.
Она добрый, хороший человек и действует не из зависти и не из отвращения к
самой себе...
Дочь (снова близка к ярости). ...как некоторые?!
Жена. ...Да, как некоторые.
Дочь (словно застрявшая пластинка). Как ты?! Как ты?! Как ты?!
Жена (на мгновение закрывает глаза, словно отключая звук). Если ты
пороешься в той груде обломков и мусора, в которую ты превратила свою жизнь,
возможно, ты и найдешь там крошку чувства, которая тебе объяснит, почему она
нам своя. Нет? Потому что она любит нас. А мы любим ее.
Дочь (низким, грубым голосом). А меня ты любишь?

Пауза.

(Громче и напряженнее.) Кто-нибудь меня любит? Жена (не может сдержать
короткого смешка, потом говорит серьезно). А ты кого-нибудь любишь?

Молчание. Дочь мгновение стоит, покачиваясь и дрожа всем телом, затем
круто поворачивается, открывает дверь и с грохотом захлопывает ее за собой.

Друг (удивленно, в то время как Жена, вздыхая, берет Любовницу за
руку). Неужели она пойдет вниз? Пойдет и расскажет все репортерам?
Жена (искренне). Не знаю. Не думаю; впрочем, не знаю. (Смеется, как
раньше.) Я засмеялась потому, что все это так невероятно. У меня была
тетушка, дама угрюмая, впрочем, на то были свои основания. Она умерла, когда
ей было двадцать шесть лет, вернее, у нее умерло сердце или что там у нас
управляет душой. С виду-то она продолжала жить и прекратила наконец
существование в шестьдесят два года, в автомобильной катастрофе. Она
каталась с утра на лошади, брала препятствия и возвращалась в своем
роскошном прогулочном автомобиле. Знаете, такой старый автомобиль с откидным
верхом и со стеклом между передним и задним сиденьем. Она была в галифе и
котелке и в желтом шарфе с булавкой в виде лисьей головы. Вдруг резкий
поворот - и врезалась прямо в хлебный фургон. Представляете, весь этот
металл, бензинная вонь, картонные коробки на шоссе, сдобные булочки и кровь,
и ее юное сердце, умершее, когда ей было двадцать шесть, вырывается наконец
из ее шестидесятидвухлетнего тела. (Короткая пауза.) "Кто-нибудь меня
любит?" - спросила она однажды, давно, когда мне было лет девять или десять.
В комнате находилось несколько человек, но все, кроме меня, привыкли к ее
манере. "А ты кого-нибудь любишь?" - спросила я в ответ и заработала
пощечину! Потом мы плакали - и она и я. Я - не от боли, а от... обиды, она -
от того и другого: и от обиды, и от боли.