"Джеймс Олдридж. Мой брат Том" - читать интересную книгу автора

открытая рана, которую растравляла любая низость, допущенная церковью в ее
ослеплении своей мнимой непогрешимостью. Репрессии церкви по отношению к
низшему духовенству Германии, которое выступало против Гитлера,
невмешательство папы Пия XI, позволившее Гитлеру истребить миллионы
евреев, - обо всем этом заговорили двадцать пять лет спустя, когда Рольф
Хохгут написал свою драму "Наместник"; но всем Гансам Драйзерам и Томам
Квэйлам суть дела была ясна еще в свое время.
Старый немец выучил Тома понимать связь между политикой и религией, и
Том возненавидел политиканствующую церковь и политиканствующих священников
не менее люто, чем он ненавидел Гитлера и Муссолини; но где-то подспудно то
и дело шевелилась в нем мысль, что ведь это религия Пегги и духовные
наставники Пегги вызывают у него подобные чувства.

8

Но он все-таки гнал от себя эту мысль. Оба они инстинктивно старались
отгородиться от ненависти, накатывавшей со всех сторон и грозившей разлучить
их, наивно веря в возможность защитить свой крошечный тайный мирок от
внешних враждебных сил, готовых раздавить его в любую минуту. Но была ли
такая возможность? Вряд ли, жизнь ведь не машина, которую в случае чего
можно остановить и выскочить из нее.
Какие серьезные их ждут испытания, я понял в тот день, когда в
Шайр-холле состоялся заключительный концерт конкурса певцов. Наши
сент-хэленские девушки, Анни Флэгг и Дороти Тэйт, чудесно, вдохновенно пели
одну за другой немецкие песни, входившие в конкурсную программу, и вот,
когда Анни Флэгг вдруг перешла на Генделя* - "Si, rtai ceppi" ("Истинная
любовь пребудет вовеки"), - я увидел отца: он сидел в одном из последних
рядов и, откинув голову немного назад, казалось, весь ушел в звуки.
______________
* Гендель, Георг Фридрих (1685-1759) - великий немецкий композитор,
проживший почти всю жизнь в Англии.

Его появление на концерте было совершенно естественно: у нас вся семья
музыкальная. Нам так и не удалось скопить денег на покупку автомобиля, но
проигрыватель у нас был первоклассный и к нему целая фонотека оперного и
классического репертуара (музыка для отца начиналась с Перселла). Сам он
недурно, хоть несколько тяжеловато, играл на рояле, я тоже играл на рояле и,
кроме того, немного на флейте, сестра - на скрипке, а Том - на гобое, точней
сказать, на английском рожке. У Тома и голос был хороший, но пел он теперь
разве только в буше. Там он горланил песни вроде "Дороги в Мандалэй",
подражая манере Питера Доусона, но деревья, единственные его слушатели, были
не способны оценить его искусство.
Итак, не было ничего удивительного в том, что отец пришел на концерт,
но я хорошо знал, что когда он вот так слушает музыку, откинув голову и
закрыв глаза, это означает, что он в то же время занят обдумыванием сложного
юридического казуса. Что это был за казус на этот раз, мне стало понятно,
когда Том по дороге домой упомянул, что Австралазийская компания страхования
от огня обратилась к Эдварду Дж.Квэйлу за советом, как быть со страховой
премией Локки Макгиббона - выплачивать ее или не выплачивать.
- Чего ж тут сомневаться, все же ясно, - сказал я.