"Джеймс Олдридж. Не хочу, чтобы он умирал" - читать интересную книгу автора

Они сели за стол, накрытый скатертью. Подавала Еррофа - мешок могучих
костей, одетый в просторную черную рубаху. Этой уроженке одного из
порабощенных племен Судана лет было не меньше, чем Абду Эффенди. Она
обносила овощными блюдами хозяина и его жену. Скотту и Атые подали по два
голубя.
- А-а, - протянул Скотт с искренним удовольствием.
- Атыя - хороший сын, - похвалила мать.
Скотт понял, что голуби были знаком почета, который семья оказывала
Атые. Отец его, давно уж ни на что не годный, кроме ухода за детьми, не мог
прокормить семью на жалкую пенсию. И Атыя содержал пятерых детей на свое
воинское жалованье.
Четверо из них наблюдали за трапезой из дальнего угла комнаты. Потом
вошла и пятая девочка посмелее, неся в руках большую живую курицу, но мать
приказала ей оставить птицу на дворе. Девочка выбросила кудахчущую курицу за
дверь и, прислонившись к столу, встала на цыпочки, чтобы поглядеть, как
Скотт и Атыя едят голубей.
Атыя проворчал, требуя, чтобы детей выгнали из комнаты:
- А-а, мать! Что же это такое!
Но детям придавало духу смелое, сияющее лицо их сестры, такое же
отчаянное, как у Атыи, но чернее и жизнерадостнее. Она не сводила глаз с
четырех голубей, которых собирались съесть эти двое мужчин.
- Смотри за своими цыплятами, не то кошка их съест, - сказал Атыя.
В ответ на этот неуклюжий маневр девочка презрительно мотнула головой.
Атыя обсосал лапки. Он разломил грудку первого голубя и стал было
обдирать с костей тонкие полоски коричневого мяса, но тут терпение его
лопнуло.
- А-а-а! - завопил он с чисто арабской несдержанностью и заколотил
кулаками по вискам, чуть не плача. - Ну, это уж слишком! На! Хочешь, чтобы я
подавился? На! - он разорвал надвое птицу, к которой еще не притрагивался,
разделил половинки на куски и роздал их пятерым детям.
- Цок, цок, Атыя! В присутствии гостя! - возмутилась мать.
- Ну, знаешь! - глаза и голос Атыи в отчаянии взывали к небесам.
- Они обедали. И ели больше, чем ты!
- А они ели голубя? Или им непременно нужно было смотреть, как я его
ем?
- Т-с-с! - сказал отец.
- Цок, цок, - сказала мать.
Скотт знал, что ему полагается продолжать есть как ни в чем не бывало.
Атыя - полоумный. Он нарушил основной закон уклада арабской семьи. Схватив
голубя, дети скрылись во дворе.
Чернокожая суданка Еррофа, настоящая хозяйка этого дома, который она
обслуживала, вышла из себя:
- Клянусь, Атыя, никогда больше не буду готовить тебе голубей. Чем
хочешь поклянусь, что ни разу больше тебе их не зажарю. Вот увидишь! Слава
богу, капитан знает, как надо есть и получать удовольствие от пищи.
Скотт был признателен ей за то, что она ввела его в круг семейной
ссоры. На его английском лице зубы вдруг засверкали не хуже, чем у Еррофы.
Зрелище было такое редкостное, вид у него был такой счастливый, что Еррофа
приписала всю заслугу себе.
- Видишь! - сказала она Атые.