"Илья Олейников. Жизнь как песТня " - читать интересную книгу автора

Режиссер Николаевский в отчаянии заламывал руки.
- Боря! - взывал он ко второму режиссеру Урецкому. - Ну ты же ведь сам
бывший алкоголик! Придумай же что-нибудь.
У Переверзева с утра труднейшая сцена, как мне с ним работать, он же,
извините, лыка не вяжет!
Расстроганный невиданным доверием к своей персоне, Урецкий решил пойти
Николаевскому навстречу. Поэтому, дож-давшись ночи, вытащил
полубесчувственного Ивана Федоровича на своих далеко не геркулесовых плечах
и, с трудом доволочив до собственного номера, сбросил на кровать.
А чтобы тот, очнувшись, не дай бог, не убежал за очередной порцией
выпивки, второй режиссер, как умная Клава, запер дверь на ключ, а сам в
качестве сторожевого пса улегся на пол.
Рано пробудившийся от тяжелого сна Иван Федорович властно потребовал у
Урецкого чего-нибудь крепкого.
- Я вас заклинаю, - разволновался Урецкий, - группа третий день стоит.
Одна сценка всего. Малю-юсенькая! Мы ее отснимем, а уж после я вам лично
бутылочку принесу. Мамой клянусь!
- Ладно! - безрадостно согласился Переверзев. - Только сначала
пожрать. Жрать охота после вчерашнего.
Придя в буфет, Иван Федорович заказал суп. Второй режиссер как
прикованный находился рядом и не спускал с него тревожных глаз.
С перепою, а потому злой как черт, Переверзев принялся хлебать.
Проглотив первую ложку, он насторожился, после второй приободрился, после
третьей - ненатурально повеселел, а к концу тарелки уже с трудом выговорил:
- Ну, Борыска, пшли сыматься!
Боря, пораженный метаморфозой, был вне себя. Понятно, что о съемках не
могло быть и речи, но его выворачивало наизнанку совсем от другого - он
никак не мог понять, каким образом еще совершенно трезвый мгновение назад
Иван Федорович сумел так безобразно накачаться, не выпив ни единого грамма
и находясь все время под его строжайшим контролем.
Следовательно, причину надо было искать в супе.
Озверевший от страшной догадки, Урец-кий схватил буфетчика за грудки и
прошипел гадюкой:
- Ты что это ему в суп налил, курва?
- А что, собственно, такого страшного произошло? - невозмутимо
откликнулся тот. - Вижу, человек мается, опохмелиться хочет. Вот я ему в
тарелку вместо супа пол-литра водки и влил. Не помирать же человеку из-за
такой ерунды, в самом деле!
А чтобы Урецкий не уличил его в дурном умысле, крикнул вдогонку:
- Нет, вы поймите правильно, я ведь в тарелку не только водки, я туда
и супчику добавил. Для вкусу. Полторы ложечки. Что же я, изверг какой-то,
что ли? Небось понимаю, что человеку не только выпить, ему и позавтракать
хочется.
Таким образом, из-за гуманного буфетчика безвинно пострадала вся
съемочная группа.
А что поделаешь? Все мы, как говорится, люди, все мы человеки. Все мы,
как говорится, подвержены.

Самым философичным и грустным пьяницей из моих знакомых, несомненно,
был Робик Гурский. Я познакомился с ним в Магнитогорске. Вы, случайно, не