"Маргарет Олифант. Окно библиотеки ("Карета-призрак" #2) " - читать интересную книгу автора

освещения, только и всего", - твердила я себе. Однако такое объяснение меня
не совсем устраивало. Вот если бы оказалось, что я вижу больше всех по
причине своих особых достоинств, это пришлось бы мне по вкусу, даже если у
меня просто лучше зрение, оттого что глаза молодые. Правда, полного
удовлетворения я бы и в этом случае не получила, ведь чем я тогда отличаюсь
от любой девчонки или любого мальчишки с улицы? Мне, наверное, хотелось
думать, что я обладаю какой-то особенной проницательностью, обостряющей мое
зрение. Предположение самонадеянное, но в жизни оно выглядело гораздо
безобиднее, чем на бумаге. Как бы то ни было, но я не раз еще смогла
заглянуть в ту комнату, и мне стало совершенно ясно, что она просторная, что
на дальней стене висит большая картина в тусклой золоченой раме, что, кроме
массивного секретера, стоящего у стены рядом с окном, где больше света, в
комнате много другой мебели - об этом говорили попадавшиеся то тут, то там
сгустки темноты. Мой взгляд различал предмет за предметом: еще немного, и я
смогла бы прочесть старинную надпись на внушительных размеров книге, которая
оказалась на виду и была освещена лучше, чем остальные. Но самое важное
событие произошло позже, ближе ко Дню святого Иоанна[4]. Когда-то этот день
был большим праздником в Шотландии, а теперь он ничего уже не значит и ничем
не отличается от дней всех прочих святых. Очень досадно; я думаю, это
немалая потеря для Шотландии, что бы там ни говорила тетя Мэри.

3

Итак, незадолго до праздника середины лета, не могу точно сказать, в
какой именно день, произошло важное событие. К тому времени мне уже была
хорошо знакома просторная комната, смутно видневшаяся за окном библиотеки.
Мне был знаком не только секретер, который я успела рассмотреть во всех
подробностях, с бумагами на столе и с книгами рядом на полу, но и большая
картина на дальней стене, и еще кое-какая мебель, в особенности стул, в один
прекрасный день поменявший положение и оказавшийся рядом с секретером; эта
незначительная перемена обстановки заставила мое сердце забиться сильнее:
она недвусмысленно говорила о том, что здесь кто-то побывал - кто-то, уже
два-три раза мелькнувший тенью, отчего вздрогнул неподвижный воздух комнаты,
а заодно и я. Казалось, вот-вот какие-то новые звуки или происшествия
сделают тайное явным, но каждый раз в решающее мгновение непременно
что-нибудь случалось и все портило.
В тот раз ни мимолетная тень, ни колыхание воздуха не предупредили меня
о том, чтоМГ случится. Я уже некоторое время внимательно рассматривала
комнату напротив и видела там все даже яснее, чем прежде; потом снова
углубилась в книгу, прочла главу или две, самые захватывающие, и в
результате рассталась и с Сент-Рулзом, и с Верхней улицей, и с
университетской библиотекой, и очутилась в лесах Южной Америки, где меня
едва не задушили ползучие растения и непременно заели бы ядовитые змеи и
скорпионы, если бы я не глядела себе под ноги. В эту минуту что-то за окном
привлекло мое внимание. Я взглянула напротив и невольно вскочила с места. Не
знаю, чтоМГ я при этом крикнула, но в гостиной начался переполох. Все гости,
в том числе и старый мистер Питмилли, обернулись ко мне и стали спрашивать,
чтоМГ стряслось. Когда же я, как обычно, ответила: "Ничего" - и снова села,
смущенная, но сама не своя от волнения, мистер Питмилли встал, подошел к
окну и выглянул наружу, надеясь, видимо, выяснить, в чем дело. Ничего он не