"Маргарет Олифант. Окно библиотеки ("Карета-призрак" #2) " - читать интересную книгу автора

разница. Как странно звучал бой часов сейчас, когда в этом мертвенном свете
некому было его слушать! Но до этого мне тоже не было дела. Окно выглядело
совершенно неживым, не было даже намека на то, что оно застеклено. Я долго
стояла, потом с разбитым сердцем, дрожа от холода, прокралась назад, вверх
по лестнице. В доме было тихо, как в могиле.
Не сомневаюсь, что тетя Мэри была настороже и видела, как я вернулась
домой, так как вскоре я услышала легкий шорох, а рано утром, когда
показались первые солнечные лучи, она принесла мне в постель чашку чаю. Тетя
походила на привидение. "Ты не замерзла, душечка, у тебя все в порядке?" -
спросила тетя Мэри. "Это не имеет значения", - отвечала я. Теперь для меня
ничто не имело значения, мне хотелось только одного: забиться куда-нибудь в
темный уголок, чтобы ласковая глубокая тьма прикрыла меня и спрятала - не
знаю от чего. Самое ужасное, что нечего было ждать и не от чего прятаться,
не было ничего, кроме тишины и света.
В тот день за мной приехала мама. Я не знала, что она собирается
приехать, это было полной неожиданностью. Она сказала, что не может
задерживаться: мы должны уехать в тот же вечер и успеть к завтрашнему дню в
Лондон, так как папа собирается за границу. Сперва мне пришла в голову дикая
мысль отказаться. Но как может сказать "нет" девушка, за которой приехала
мать и у которой для отказа нет никаких, ну никаких причин, и права на отказ
тоже. Мне пришлось волей-неволей готовиться к отъезду. Глаза моей милой тети
Мэри были полны слез; она потихоньку вытирала их платком, бродила по дому,
не находя себе места, и все время приговаривала: "Для тебя так будет лучше,
душечка, гораздо лучше!" Как будто имело хоть малейшее значение, лучше мне
или нет!
Днем к нам пришли все тетины старые дамы, леди Карнби сверлила меня
взглядом из-за своих черных кружев, а бриллиант, притаившийся у нее под
пальцем, стрелял искрами. Она похлопала меня по плечу и велела быть хорошей
девочкой. "И помалкивать о том, что ты видела в окошке, - добавила она. -
Глаз нас обманывает, и сердце тоже". Она хлопала меня по плечу, и я
почувствовала, что ее острый, гадкий бриллиант снова ужалил меня. Может
быть, именно о нем тетя Мэри сказала "знаМГком было то самое кольцо"? Я, как
мне показалось, даже нашла потом у себя на плече отметину. Вы спросите, как
это может быть? Хотела бы я сама это знать, тогда бы мне жилось гораздо
спокойнее.
В Сент-Рулз я больше не возвращалась и никогда впоследствии не
выглядывала в окно, если напротив имелись другие окна. Вы спросите, видела
ли я его когда-нибудь после этого? Не могу вам сказать. Как говорила леди
Карнби, "воображение нас обманывает"; а кроме того, если он оставался там, в
окне, так долго с одной-единственной целью - наказать род, причинивший ему
зло, то зачем бы ему опять показываться мне впоследствии, ведь я уже свое
получила? Но кто скажет, чтоМГ может твориться в сердце, которое с
неистощимым упорством все преследует и преследует одну и ту же цель? Если я
не ошиблась, если я действительно видела его еще раз, то, значит, ненависть
оставила его, и он желал добра, а не зла дому той женщины, которая когда-то
его любила.
Я видела его лицо в толпе, и он смотрел на меня. Я тогда, овдовев,
возвращалась из Индии с маленькими детьми, мне было очень грустно, и не
сомневаюсь, что именно его я видела среди тех, кто пришел встретить своих
знакомых. А меня некому было встречать: меня не ждали. Как же мне было