"Жан Оливье. Поход викингов " - читать интересную книгу автора

Аслакстунга, значит, - Глум в этом не сомневался - он собирается драться с
мореплавателем. Должно быть, тролли (Тролли - в скандинавской мифологии
сверхъестественные существа, враждебные человеку.), горные духи, поведали
Торстейну о возвращении его врага.
- Не переступай порога, Глум! - заклинал Хаук, цепляясь за меховую
безрукавку Косоглазого.
- Отвяжись, проклятый горбун!
Привлеченный шумом, Торстейн открыл тяжелую, окованную железными
полосами дверь. В руке он сжимал короткое копье, готовый нанести удар.
- Ах, это ты, Глум! Входи!
У Торстейна был хриплый и низкий голос. Длительное пребывание в диких
пещерах Аслакстунга оставило след на его тупом лице. В глубине глаз затаился
беспокойный огонек, трепетавший, как искра на ветру. Ноздри его раздувались,
как у волка, учуявшего запах съестного, принесенный бурей или морским
ветром.
- Я не могу больше так жить, Глум! Медведи и те счастливее меня. Мой
дозорный Серли с высоких скал Аслакстунга заметил, как приближался в тумане
"Большой змей". Это была воля богов. Глум, ты пойдешь к Эйрику Рыжему и
передашь ему от моего имени вызов на хольмганг... (Хольмганг - древний вид
поединка, обычно происходивший на одном из островков.)
Старый Рюне, сидя на скамеечке возле резного кресла, седалища предков,
жаловался на злосчастную судьбу, и его причитаниям вторил щенок,
прикорнувший у его ног. В одну минуту со старого Рювне слетели вся его
надменность и самоуверенность. От главы альтинга осталась только тень,
оплакивавшая свою утраченную власть.
Торстейн подтолкнул Глума к двери:
- Ступай же и объяви, что я его вызываю. Мы будем драться на островке
не на жизнь, а на смерть. Передай еще, что я не успокоюсь до тех пор, пока
не выпущу из его трупа всю кровь и он не станет плоским, как кожа зарезанной
свиньи или пустой бурдюк. Иди же, Косоглазый, иди, пока на тебя не обрушился
ужасный гнев, который клокочет в моем сердце и обжигает мои кулаки.
Испуганный Глум бросился прочь. Видит Фрейя, поход на остров был бы
ужасным. Уже долгие годы в этих местах не прибегали к хольмгангу. Древние
северные боги снова воскрешали смертельную вражду.
Эйрик и его спутники, смешавшись с толпой возле Длинного Дома, вели
оживленную беседу. Ветер дул теперь явно в их сторону. Переменчивые исландцы
столпились возле изгнанников. Только и разговору было, что о новой земле и о
связанных с нею мечтах и надеждах. Таинственная Гренландия распалила их
воображение.
Злоба вновь обуяла Глума. Он стал, подбоченившись, посреди дороги, в
двадцати шагах от входа на Тинг - так называлась площадь перед Длинным
Домом, - выпятил бычью грудь и с дикой радостью проревел:
- Эйрик Рыжий! Торстейн Торфинсон передает тебе моими устами вызов на
хольмганг. Один из вас лишний на этой земле!.. - И, войдя в раж. Глум слово
за словом повторил проклятие Торстейна: - "Я не успокоюсь, - сказал он, - до
тех пор, пока не выпущу из его трупа всю кровь и он не станет плоским, как
кожа зарезанной свиньи или пустой бурдюк".

Глава IV