"Владимир Орлов. Нравится всем - выживают единицы" - читать интересную книгу автора

определенно: я действительно нес, и ладони были плотно сжаты. Проходя по
сумраку, я боялся споткнуться. Надо же! И этого мне не нужно было бояться -
я почти по наитию обходил и переступал, разбросанные по полу игрушки. И
наконец, выполнив несколько несложных движений, я остановился, тяжело дыша.
Было почти уже утро. Я не мог этому не порадоваться, ни должным образом не
принять к сведению. В ладонях, сияя золотом, лежала медаль или медальон (как
вернее?), который был готов рассыпаться, но я смог его удержать. Руки были
уже над столом и, собственно, цель была достигнута. Я медленно перенес это
на стол и осторожно развел ладони. Я тоже весь покрылся испариной и долго не
мог прийти в себя, чувствуя, что также и глаза перестали видеть - то есть
все потемнело. В действительности, я, конечно же, убедился все ли донес и
туда ли положил, но это был скорый взгляд да и только.
К. Я в безлюдье. Меня можно призвать, но я буду тем мукомолом, для
которого ветер важнее слова. "И седой с бородой буду бегать с дудой. И никто
мне не скажет, что я иудей". Однако уже сумерки, первозданная эпоха. Можно
ходить вокруг деревни и наслаждаться единственными и окончательными на этом
месте избами, тяжелой темно-зеленой травой на лугу, потемневшим неразличимым
трактом. Любоваться или восхищаться? Разные вещи. Скоро опустится ночь,
дороги перестанут существовать. "Мы одни в этом доме..."
Л. Меня застало. Я остановился, нога повисла в воздухе, не успев
воткнуться в пол для очередного шага, руки, согнутые в локтях, размашисто
застыли на месте. Тем не менее, я все это соображал и мог видеть. Значит,
подумал я, сейчас я буду решать, как мне от этого избавиться.
М. Бормашина повисла надо мной, как журавль-стерх. Один человек,
видевший это, заметил вполголоса:
- Ничего не вижу в этом плохого. Людям сверлят их зубы, потом эти зубы
без должной дезинфекции вытаскивают и вот результат: мужчина становится
женщиной. Дантист недоверчиво посмотрел на него и произнес:
- Нет, это не так. Мои зубы лежат на полке. Тогда все пациенты и врачи,
которые находились в кабинете, повскакивали и стали яростно хлопать в
ладоши, словно все ополоумели. Я закрыл свой изуродованный рот и поместил
ладонь с массивной печаткой на плевательнице. Так делают, чтобы люди
сообразили, кому следует хлопать. Женщина-врач из другого угла вскинула руки
и, цокая языком, приставным шагом пересекла это место. Я задумался. Видимо,
в этом и состояла основная задача. Я не сомневаюсь в том, что она немного
переборщила.
Н. Я пытался поднять ногу, согнув ее в колене, но вдруг какая-то
тяжесть навалилась на нее. Я потянул ее вверх из последних сил и только
теперь заметил перед собой длинную плоскость стола. Я опрокинулся вперед и в
этом слабоосвещенном помещении мне показалось, что углы заволокло какой-то
пеленой. Я удивился этому своему случайному наблюдению и, лежа на животе,
стал внимательно смотреть в один из углов. При этом я спрашивал себя: зачем?
Зачем я отважился на такое странное присутствие. "Давненько здесь свет не
включали", - пронеслось у меня в голове. Стояла ли у стен мебель: шкафы,
серванты? Были ли комнате стулья, настенная роспись? Или это был голый
сарай? Я опустошенно и разочарованно выдохнул весь воздух.
О.
Любовь? Почти одновременно со всеми ко мне поступила эта моровая язва.
Я стоял безвольно раскинув руки с упущенной на грудь головой, предоставляя
себя в полное распоряжение этой надвигающейся опасности. Хотя опасность ли