"Андрей Орлов. Интервенция ("Харбинский экспресс" #2)" - читать интересную книгу автора

рассказе.
Слушать, надо сказать, старец умел. Ни разу не перебил и вообще не
мешал - упер ладони в колени, наклонил голову набок, да так и просидел до
самого конца соповской повести. Только когда Клавдий Симеонович упомянул про
болотную нечисть, кормщик вскинул на него совиный свой глаз и посмотрел
испытующе - дескать, не врешь ли? Клавдий Симеонович даже маленькую паузу
выдержал - думал, сейчас станет подробно расспрашивать. Да только не
дождался. Пришлось продолжать.
- Стало быть, и сам выбрался, и чужую кладь вынес? - спросил кормщик,
когда Сопов наконец замолчал.
- Так точно, - отчего-то по-военному ответил Клавдий Симеонович.
- Ловок, - заключил старец. - А для какой такой надобности?
Сопов замялся. Тут было два варианта. Развивая новую линию поведения,
можно сказать правду: так и так, кота тащил на себе, чтоб некоему ротмистру
потрафить - в расчете на встречную благосклонность. Докторовы записки? Да с
тем же умыслом.
Однако это признание могло повлечь совершенно ненужные расспросы,
которые так или иначе вывели бы на сгоревший "Метрополь" - и прочие события
весьма щекотливого свойства. Их подоплеку Клавдий Симеонович и сам для себя
не определил в полной мере. А уж приплести сюда чужого - благодарю покорно.
Оставалось второе: лгать. Однако лучшая ложь - та, что с примесью
правды.
- В саквояже секретные записи, очень важные, - сказал наконец Сопов. -
Шифрованные. Меня попросили с оказией передать. Потерять их, как честный
человек, права не имею.
- Вона как, - молвил старец. - Записи... А котяра? Тож предмет
потаенного свойства?
- Это мой друг. Можно сказать - мой боевой товарищ, - вдохновенно
сказал Сопов. - Как есть буду подлец, коли брошу его одного.
Это было рискованно. Старик-то ведь определенно насчет "живота" не
шутил. А вдруг сейчас закричит: "Кот у тебя товарищ? Дурня из меня
делаешь?" - да и велит выпотрошить злополучного пленника?
Но кормщик ничего такого не сказал. Посидел, подумал.
И объявил:
- Нету у меня мнения. Посидишь в яме покуда.
В яме!
Хотел было Сопов протестовать, да вовремя удержался. Лучше, знаете, в
холодной ночь пролежать, а поутру на волюшку выйти, чем переночевать со
всеми удобствами, да оказаться после без головы.
Кормщик пригладил бороду, ожег напоследок взглядом и вышел. Вместо него
в комнату заступил Кузьма. Веселый и радостный, словно и не было промеж них
ничего:
- Ну, пойдем, касатик. Провожу, что ли.
- Ты чего так ликуешь?.. - спросил Сопов, поднимаясь с лавки. Спросил
рассеянно, потому что думал в тот момент о другом: прикидывал, как бы ловчее
избавиться от провожатого да в тайгу нырнуть.
- А что ж мне кручиниться? - ответил Кузьма. - Все хорошо. Раденьице
славное получилось. Бог-дух уж так накатил! Давно не случалось.
"Известно, кто тут на кого накатил, - ядовито подумал Клавдий
Симеонович. - Всех бы вас плетьми, да в Сибирь! Впрочем, нет, какая