"Юрий Орлов. Опасные мысли " - читать интересную книгу автораЮрий Федорович Орлов
Опасные мысли ПРЕДИСЛОВИЕ К РУССКОМУ ИЗДАНИЮ Книга была закончена в январские дни 1991, когда Горбачев вводил войска в Москву. Его поведение соответствовало портрету, обрисованному в книге, - принципиально ограниченный реформатор, твердо взявшийся за невыполнимую и внутренне противоречивую задачу: соединение коммунизма с современностью. Я считал, что Россия политически готова к демократии самого обычного типа, какую можно наблюдать и в Японии, и в Индии, и в Германии, и в Коста-Рике, тогда как коммунизм любого типа в России начинают ненавидеть. Но ни Запад, ни многие даже московские интеллектуалы, ни, конечно, Горбачев, в такую возможность не верили. Именно это неверие в развитость российского народа больше всего другого питало и всемирную "горбоманию", оправдывавшую любые действия Горбачева, и недоверие к Ельцину. В 1991 году я несколько раз приезжал в Москву по правозащитным и другим делам. Вначале в неспокойные январские дни, когда я выступал на семинаре Ларисы Богораз по принципам правозащитного движения; встретился с Хасбулатовым, Станкевичем и с близкими друзьями. Затем - на майский Сахаровский Конгресс, где, в частности, напомнил убежденным коммунистам, что их поезд ушел (Горбачев слушал) и что пора уходить с честью и мирно; хомут силой, то он разнесет всю телегу, - что в точности и произошло с коммунистической телегой в августе. Еще раз я приехал уже после путча - на Московскую конференцию по "человеческому измерению". В дни путча мне в визе отказали. На конференции я получил, между прочим, официальное приглашение на встречу президента Горбачева с бывшими диссидентами. Люди пошли, но мы с женою отказались. Шел сентябрь 1991, борьба еще не закончилась. Я не мог пожимать руку человеку, которого и в книге, изданной на Западе, и в февральском меморандуме госсекретарю Бейкеру, и на встречах в госдепартаменте и Белом Доме, и везде описывал как человека, возглавившего в конце 1990 команду сталинистов Крючкова, Язова, Пуго и других для подготовки реакционного переворота. Кроме того, как раз в тот день я встречался с Б.Н.Ельциным, которого в февральском меморандуме Бейкеру противопоставил Горбачеву как единственного после смерти Сахарова реального лидера демократических реформ[1]. Встретиться в тот же день с Горбачевым, да еще в торжественной обстановке как бы взаимного признания между ним и диссидентами, было мне неприлично. Теперь я езжу в Москву реже. В глубоком смысле ситуация и в стране, и в мире прояснилась. Империя, начинавшая неудержимо расползаться отнюдь не вчера, а еще в 1917 или даже (если вспомнить о Польше) в 1916 году, распалась теперь почти что мирно - и в этом я опять вижу показатель политической зрелости России. Боровшийся за сохранение СССР Горбачев, начинавший реформы, а затем тормозивший их, стал уже фигурой не политической, а исторической; в истории его имя сохранится со знаком плюс - и на здоровье. Решающие реформы, которых он так не хотел, начались - хотя |
|
|